Будет жестко - Анна Шварц

едва не трещат ребра и у меня вырывается вскрик. Затем я с облегчением чувствую, как он тоже в этот момент кончает, резко выдохнув и чуть запрокинув голову. Это даже заинтересовывает меня, и я безумно хочу посмотреть на его лицо в этот момент. Он умеет испытывать и показывать подобное наслаждение?

Но не успеваю я ничего сделать, как он сбрасывает меня на сиденье спиной.

Когда он нависает надо мной сверху, я уже не вижу ни намека на прежнее удовольствие на его лице. Он вытаскивает из меня член, который выходит с таким влажным звуком, что я краснею, а затем стягивает презерватив и выкидывает его куда-то на пол машины.

Я тихо выдыхаю, прикрыв глаза, радуясь, что осталась жива. Это было почти не так страшно, как он обещал. Просто слишком долго, грубо и механически. Первый раз между нами мне понравился больше. Он хоть и отпускал паршивые комментарии, но… лучше так, чем как сейчас он молчал, просто трахая меня. Животное чертово.

Когда я поднимаю веки, в следующую секунду у меня вырывается возмущенное:

— Какого черта, нет!

Потому что я вижу, как он достает новый презерватив и вскрывает его одним точным движением, натягивая на член. Кажется, я рано радовалась. Мои глаза округляются, а живот поджимается от страха. Нападает дикое желание свалить, потому что я не выдержу повторения. Однако этот псих хватает меня за руки и прижимает, распяв затем по сиденью.

И с моим резким «ах» снова врывается в меня. Подхватив под колено одну из ног и раскрыв так, чтобы войти максимально глубоко. Видимо, чтобы действительно вытрахать из меня всю душу. Ебанутое животное!

Из-за того, что он двигается во мне под новым углом, на меня обрушивается удушливая волна мурашек. Мне кажется, что из моего тела выжали уже все, что можно, но я… снова кончаю через несколько его сильных движений во мне. Все тело сводит судорогой, но эта сволочь не дает мне вырваться, и я едва не отключаюсь.

Конечно, я хотела посмотреть на его лицо, когда он испытывает удовольствие. Но происходящее в дальнейшем просто отказывается отпечатываться в моей памяти. Несколько моих протестов и его новых заходов. Жесткое их подавление, просто затыканием моего рта поцелуями, отчего у меня просто начинают болеть губы при малейшем прикосновении, а свой вкус я и вовсе забываю, потому что это животное отравляет будто меня своим.

Когда он, наконец, покидает меня, выбросив последний презерватив и, выпрямившись, приглаживает назад растрепавшиеся волосы, я просто закрываю глаза.

Черт побери. Я пытаюсь согнуть ногу, чтобы прикрыться, но она просто не двигается. Мышцы при малейшем усилии начинают трястись, как осиновый лист на ветру, а внутренняя часть бедер болит так, словно ее отбивали. Поэтому я как тюлень, медленно переворачиваюсь на бок и тупо смотрю на обивку сиденья, даже не моргая.

Бешеная… тварь. Теперь я понимаю, что это правда была задница. Чтоб я еще с ним когда-нибудь переспала — ни за что.

12

Пока я пытаюсь прийти в себя от шока, этот ублюдочный профессор приводит себя в порядок. Поправив на себе одежду, он опускает взгляд на меня, на мои поджатые ноги и неожиданно его взгляд становится задумчивым. Затем он поворачивает голову, посмотрев куда-то на пол.

— Цветкова. Как себя чувствуешь? — задает он внезапный вопрос, а с шипением втягиваю сквозь зубы воздух.

— Так, как никогда не буду заниматься с тобой больше этим! — выпаливаю я. — Ты, придурок, у меня болят бедра и я не могу пошевелить ногами! Мои мышцы не двигаются!

Он, проигнорировав мое обзывательство, проотягивает руку и сбрасывает одну из моих поджатых ног с другой. Я айкаю, когда он небрежно щупает пальцами внутреннюю часть бедра, где болит больше всего.

— Не трогай!

— Только ноги болят? — интересуется он, а у меня закатываются глаза. Охренеть, своевременная забота.

— Тебе мало? Да, у меня сейчас отвалятся ноги.

— Ладно. — реагирует он и отводит взгляд. — Тогда у тебя начались месячные.

Я округляю глаза после его фразы и в шоке хватаюсь рукой между ног, затем достаю и смотрю на нее. На ней остается кровь. А… Вообще-то для них немного рановато. Но пила таблетки, и после моего первого раза немного тянул живот. Я списывала это на последствия секса, но, получается, у меня сбился цикл? Я тут же прячу руку. Заодно и прикрываю ладошкой обратно причинное место.

— Дай салфетки и штаны. — произношу в панике я. Боже, как стыдно, звездец. Взгляд тут же падает на светлые сиденья машины. У меня нет прокладок с собой. Что делать?

Я слышу шорох и профессор кладет на меня штаны, которые я стырила у него, заодно прикрыв мою голую попу. Затем сверху ложится пачка влажных салфеток. Он смотрит на мое лицо достаточно внимательно, хотя его внимание — это не совсем то, которое ожидаешь увидеть от человека, с которым встречаешься. Я не чувствую в его взгляде глубокого сочувствия ко мне — так скорее врачи смотрят на больного человека. Оценивая состояние.

— Умеешь напрячь, Цветкова. — произносит он. — Уверена, что это месячные? Это первый вопрос к тебе. Второй — ты мазохистка или терпила? У тебя останутся синяки на ногах.

— Что? — выдыхаю я. Он серьезно это спрашивает после того, как имел меня так, будто хотел продолбить во мне вход в Нарнию, и игнорировал мои попытки остановить его? — Ты…Издеваешься?

— По мне заметно, что я издеваюсь?

— Еще как. — я прикрываю глаза. У меня слов нет. — Ты сам сказал, что затрахаешь меня так, что я неделю ходить не смогу. И, блин, не думал остановиться, когда я просила! Это я-то терпила? Это ты гребаный глухой садист.

— Ты специально игнорируешь часть моих вопросов или у тебя с памятью все плохо?

Пфф… я его сейчас ударю. Смогу поднять ногу и ударить. Сейчас только, соберусь с силами.

— У меня ничего не болит там. Это месячные. не говори про это! И отвернись. — отвечаю я мрачно.

— Ладно. Цветкова, когда ты просила меня остановиться? Твои «нет, стой, погоди, хватит, ах» были больше похожи на заигрывания. — он достает пачку сигарет и выбивает щелчком одну. Затем подносит ко рту, и, чиркнув зажигалкой, прикуривает прямо в машине. Я возмущенно смотрю на его холодный профиль. Это где этот сукин сын такие заигрывания видел? У меня появляются вопросы, был ли его секс с предыдущими девушками добровольным актом с их стороны. — Я тебя планировал затрахать в этот раз так, как мне нравится, но не настолько. Кто-то использует