Предатель. Замуж за бывшего - Злата Романова

— Мам, я понимаю твои чувства, но это очень важно для меня! Прошу тебя, я не хочу идти выбирать свое свадебное платье одна.

— Алиса, — в ее голосе звучит нотка усталости. — Я не могу просто так закрыть глаза на все, что было. Ты помнишь, как сильно он тебя ранил? Как долго ты приходила в себя? А теперь вы снова вместе и… свадьба? Нет, дорогая, я не могу с этим смириться. Лучше возьми с собой своих подруг.

Мне хочется зареветь от чувства вины. Она не заслужила этих переживаний, как и папа, но что я могла еще сделать в нашей ситуации?

— Мамочка, пожалуйста! Я не прошу тебя менять свое мнение о Булате. Я просто хочу, чтобы ты была рядом. Это ведь не столько про него, сколько про меня. Про мой выбор. Про мою жизнь.

— Ох, Алиса, — вздыхает она. — Ладно, так и быть. Но то, что я иду с тобой, не значит, что я с этим согласна.

— Спасибо, мама! — все-таки шмыгаю носом.

Я и не подозревала, как это важно для меня, пока не поговорила с ней. Рядом с ней мне будет не так сложно пройти через это, как если бы я пошла одна.

* * *

Я чувствую себя чужой в квартире Булата. Это не мой дом, мне здесь неуютно, а все из-за него. Как я могу расслабиться, когда все мое тело напряжено в ожидании, когда я столкнусь с ним лицом к лицу, вынужденная притворяться, что мне все равно и он меня ни капельки не волнует?

— Доброе утро, Лисенок! — просыпаюсь на следующее утро от звука его голоса. — Ты выключила будильник перед тем, как я пошел в душ. Не опоздаешь?

— Что⁈ — подпрыгиваю на кровати, нашаривая телефон.

Фух, всего десять минут проспала!

Положив телефон, поднимаю взгляд на Булата и перестаю дышать, потому что он, черт бы его побрал, разгуливает в одних боксерах, на ходу вытирая влажные волосы полотенцем. Его фигура — слишком рельефная для раннего утра, один пресс чего стоит! — двигается по комнате с уверенной расслабленностью, как будто это он один здесь хозяин. Хотя, черт возьми, так оно и есть.

— Ты… что делаешь? — мой голос срывается, чуть хрипит, но я пытаюсь скрыть это за резкостью.

Он наверняка специально все это устраивает. Булат поворачивается ко мне, вытирая волосы полотенцем. Его взгляд ленивый, а на губах играет та знакомая, самодовольная ухмылка, от которой мне всегда хочется что-то кинуть в его сторону.

— Проснулась, наконец? — спрашивает он как-то слишком невинно, будто не понимает, что происходит.

— Ты что, полуголый? — вылетают из меня слова, и я сразу понимаю, насколько глупо это прозвучало. Но по-другому не могу. Он стоит передо мной, и я не могу отвести взгляда. Куда бы ни посмотрела — везде этот проклятый пресс, эти плечи, и все это слишком… слишком.

— Ну не голый же, — фыркает он, с еще большим удовольствием от моей реакции. — А тебе не все равно? Это наша общая спальня, а я только что вышел из душа и еще не решил, что надеть.

— Я здесь тоже живу! — выпаливаю я, натягивая на себя одеяло, словно оно способно защитить меня от этого всего.

— Серьезно? — Он бросает полотенце на стул и подходит ближе. — Ты так боишься моего тела? Или это просто предлог, чтобы разозлиться на что-то другое? — Да никто ничего не боится! — я резко сажусь, откидывая одеяло, чувствуя, как лицо начинает гореть. Но, блин, я не могу позволить ему увидеть это.

— Это просто неприлично! Ты не мог бы хотя бы накинуть что-то на себя?

— А зачем? — Булат делает еще один шаг вперед, и я машинально отодвигаюсь назад, уткнувшись в подушки. Его глаза сверкают тем самым дьявольским огоньком, который выводит меня из себя. — Ты ведь все равно подсмотришь. Или я ошибаюсь?

— Не переоценивай себя, — скрещиваю руки на груди, чувствуя, как все внутри закипает. Его насмешки — это удар по самолюбию, и я не могу не реагировать.

— Да ладно, Алиса, — его голос становится бархатным, словно он разговаривает с капризным ребенком, — зачем столько показной скромности? Ты же знаешь, что тебе это нравится.

— Ты мне не нравишься! — огрызаюсь я.

— Конечно, не нравлюсь, — продолжает он, и его взгляд, обжигающий, скользит по мне, как будто он знает что-то, чего я сама еще не поняла. — Но почему тогда ты так напрягаешься каждый раз, когда я рядом? Нервы? Или… что-то другое?

Я вздрагиваю от его слов, и это его забавляет. Видя, как я ерзаю, он улыбается шире, но в этой улыбке нет тепла. Только вызов. Только его непреклонное желание довести меня до грани.

— Хочешь, скажу, что с тобой не так? — продолжает он, не сводя с меня глаз. — Ты боишься того, что происходит в твоей голове. Я хоть с ног до головы могу укутаться могу, но что это изменит?

— Ты о чем вообще говоришь? — я встаю с кровати, чувствуя, как ноги заплетаются в одеяле, но сохраняю равновесие. В его глазах вспыхивает искра смеха, и это злит еще больше. — Я просто хочу, чтобы ты перестал здесь дефилировать, как будто у нас нет границ!

— Границы, — усмехается он. — Смешное слово. Границы у нас с тобой давно исчезли, как только ты согласилась на эту сделку. Ладно, будем серьезными. Когда я говорю, что ни одна живая душа не должна понять, что мы на самом деле не вместе, я именно это и имею в виду, Алиса. Для нашей няни, для домработницы, которая, кстати, пришла сегодня с утра, мы с тобой настоящая пара и никаких границ у нас нет. Перестань так напрягаться рядом со мной! Не веди себя, как викторианская девственница, увидев меня в трусах. Мы скоро летим к океану и там я буду ходить в таком виде каждый день. Лучше привыкай.

— Тогда прекрати ставить на мне эксперименты, а просто объясни все словами сразу, Булат! Ты только и делаешь, что дразнишь меня и насмехаешься надо мной! Ты хоть понимаешь,