Предатель. Замуж за бывшего - Злата Романова

— Когда ты успела стать такой занудой, Алиса? — вздыхает он, чуть ли не закатывая глаза. — Уже и поддразнить ее нельзя! К твоему сведению, я отношусь к тебе с глубочайшим уважением, язва, иначе, даже не доверил бы тебе роль своей жены.

— О да, повезло так повезло! Что бы я делала без тебя… — говорю импульсивно, но резко замолкаю, поняв, что снова сморозила глупость.

Мне действительно нечего было делать в ситуации с братом, пока не появился Булат.

— Вот именно, Алиса. Постарайся приложить усилия хотя бы на первое время, а потом к нам просто потеряют интерес и мы сможем меньше контактировать друг с другом, — серьезно говорит он, а потом поворачивается и выходит из спальни, оставляя меня в полнейшей тишине, но с сердцем, стучащим в ушах.

Я остаюсь одна в этой комнате, охваченная злостью, раздражением и… чем-то еще, что я не могу — или не хочу — назвать.

Глава 6

Маленький колокольчик над дверью свадебного салона звенит, когда мы заходим внутрь. Все здесь говорит о роскоши, изяществе, о мечте каждой девушки, но мне хочется просто развернуться и уйти. Мама идет рядом, ее лицо напряжено, губы поджаты в тонкую линию.

— Давай закончим это побыстрее, — шепчет она, когда консультант подходит к нам, сияя профессиональной улыбкой. — У меня другие дела.

Она смотрит на меня как будто из-под тяжелого облака. Ее разочарование висит в воздухе, и я чувствую его всей кожей.

— Добро пожаловать! — радостно говорит консультант. — Мы подготовили несколько потрясающих платьев для вас. Хотите, начнем с классического или что-то более современное?

Мама кривится, будто не может сдержать презрение. Я вижу это. Даже не смотрю на нее, но знаю — она здесь только ради меня, хотя в каждом ее жесте, каждом вздохе чувствуется, что ей это противно.

— Без разницы, — отвечаю я быстрее, чем нужно. — Просто что-то… белое.

Консультант моргает, растерянно глядя на меня, но тут же продолжает улыбаться, словно ничего не произошло. Она кивает и уходит за платьями, оставляя нас наедине.

— Прошу тебя, подумай еще раз! — снова начинает мама. Ее голос режет, как холодный нож. — Это же ошибка, Алиса! Ты не будешь счастлива с тем, кто способен тебя предать!

Я поворачиваюсь к ней, но не нахожу слов. В горле все пересохло, и единственное, что я могу сделать, — это отвернуться снова к платьям, которые висят в зале. Такие красивые, такие безупречные. Как декорации для чужой, счастливой жизни. Жизни, которой у меня не будет.

— Булат… — начинаю я, но мама резко поднимает руку, перебивая меня.

— Не произноси его имя. Я не хочу даже слышать о нем, — ее глаза сверкают гневом. — Ненавижу этого мерзавца!

Что я могу ей сказать? Она не собирается смягчаться и защищать его бесполезно. Мама сжимает губы еще сильнее, но больше не говорит ничего. Консультант возвращается, неся несколько платьев на вешалках. Ее радостный голос снова заполняет пространство.

— Вот, посмотрите! — она разворачивает передо мной платье, усыпанное крошечными жемчужинами. — Думаю, оно вам прекрасно подойдет.

Я смотрю на него, но вижу лишь белое пятно. Все это кажется таким абсурдным. Платье. Свадьба. Булат. Наши жизни переплетены, но ни одно из этих звеньев не настоящее.

— Примерь, — сдавленно произносит мама.

Голос ее звучит так, будто она готова в любой момент сорваться, но все же хочет увидеть этот фарс до конца. Я беру платье и медленно направляюсь в примерочную, чувствуя, как внутри все клокочет, как будто кто-то запер меня в коробке с воспоминаниями и болью. Медленно надеваю платье, ткани шуршат под пальцами, как будто шепчут мне: «Это не твое».

Когда я выхожу из примерочной, консультант ахает от восторга. Мама молчит, просто смотрит на меня, и в ее взгляде отражается все — и боль, и разочарование, и горечь. Она видит перед собой невесту, но не ту, которую мечтала когда-то увидеть.

— Красиво, — тихо говорит мама, но ее голос полон печали. Она улыбается мне, но это не радостная улыбка. Это что-то между грустью и попыткой поддержать.

Я смотрю на свое отражение в зеркале. Белоснежное платье струится по моему телу, идеально подчеркивая каждую линию. Оно должно было бы сделать меня счастливой, вызвать дрожь предвкушения. Но я чувствую только пустоту. Мама сидит на пуфе неподалеку, скрестив руки на груди, и молча смотрит на меня.

— Нравится? — спрашивает консультант. Я киваю, но без особого энтузиазма.

— Примерь другое, — говорит мама. — Это не твое.

Я соглашаюсь, но внутри меня пустота. Мне уже все равно, какое платье я выберу. Это не будет мое платье, свое я уже отдала когда-то Тане, поборов искушение разорвать его в клочья от боли, которую причинял один его вид.

Тем не менее, второе платье, которое я примеряю, заставляет меня внимательнее смотреть на свое отражение в зеркале. Оно почти невесомое, с легкой струящейся тканью, которая падает мягкими волнами до пола, подчеркивая фигуру, с изящными кружевными вставками и жемчужными пуговицами. Это именно тот элегантный минимализм, который мне нужен.

Когда я выхожу в этом платье, мама слегка меняется в лице. В ее глазах появляется теплый, даже одобрительный огонек.

— Вот это… тебе действительно идет, — говорит она и я едва сдерживаю слезы, потому что наконец-то чувствую хоть минимальную поддержку.

Когда мы выходим из салона и молча идем вниз по улице, я осмеливаюсь взять маму за руку и когда она слегка пожимает мои пальцы, облегченно выдыхаю. Мы справимся с этим. Она потихоньку остывает, смиряется, а если мама сможет принять мое решение, то и папу она заметно смягчит. Наша семья сможет пережить этот раздор.

* * *

Тем же вечером Эля лежит на ковре посреди гостиной и увлеченно грызет резиновую игрушку в форме зайца. Ее пухлые маленькие пальчики, едва умещающие игрушку, сжимают ушки зайца так, что тот жалобно пищит при каждом движении. Я сижу за столом, пытаясь сосредоточиться на экране ноутбука, но эта тишина, прерываемая только писком игрушки и случайным лепетом Эли, как будто проникает сквозь меня.

Я не хотела здесь быть. Не хотела находиться в одной комнате с ней. Няня