Не бросай её - Виктория Анкай

с места. — Проходи... Я совсем потерялась во времени... - я улыбнулась ему широко и от души, сглаживая последние остатки смущения между нами. — Я так рада, Саш... - на несколько секунд задержала проникновенный взгляд в его глазах... — Проходи давай!

Он кивнул, наконец вешая пальто. Ей-Богу, будто гость... Будто мы не виделись не каких-то пару часов, а несколько лет... Будто ему неловко в собственном доме, словно он навязывается мне и Таньке... Глупый! Самый родной...

Поспешила к лестнице. Боже мой, откуда только силы и энергия появились? Пять минут назад их не было и в помине...

— Тань! Танюш! — крикнула наверх. — Спускайся, папа приехал! И уже за стол пора! И мне помочь нужно!

— Иду! — дочь по всей видимости и так собиралась спускаться в ближайшее время. — А папа чего?! — в её голосе явственно слышалось любопытство. — Что-то случилось?

— Случилось! — рявкнул сам папа за моей спиной. — По дочке соскучился!

Наверху послышался смех, шаги...

Бросила ещё один подбадривающий взгляд на мужа, поспешила мимо, лихорадочно вспоминая, куда я убрала свечи... Чёрт, и платье я так и не надела, а теперь уже не успею... Да и Бог с ним. В этом хрустальном зыбком куполе хрупкого счастья, до смерти уставшего умирать и воскресать вновь, уже не до платья...

*9*

Никогда не видела, чтобы Сашка так зажато чувствовал себя рядом с нами, в нашем доме. Это читалось во всём — в скупой поджатой улыбке, пока он как-то странно исподлобья наблюдал за тем, как я ищу дополнительный бокал на полках, в задумчивом и слегка рассеянном взгляде, скользящем по срубленной им ёлке, в самой этой напряжённой позе, хоть он и старался расправлять плечи, будто периодически вспоминая о том, что он — взрослый уверенный в себе человек. Даже в первый раз после развода он зашёл сюда с большим апломбом и верой в себя...

Муж только удивлённо поднял бровь, разглядывая принесённое мною детское шампанское. Почему-то попросил Таню сделать погромче, когда началась традиционная речь президента, вместо того чтобы взять пульт и прибавить громкость самому...

Мы стояли втроём маленьким полукругом у самого телевизора, отчего-то так и не сев за стол. Друг напротив друга, в полный рост, с бокалами в руках...

Я не слышала напутственный голос с экрана. Не смотрела на Сашку, только на его чёрные носки и слегка потёртые колени джинсов, всё ещё недоумевая, что он вообще тут делает... Изредка бросала взгляды на дочь, сосредоточившуюся на выступлении и с улыбкой косящуюся на отца, поглядывала за окно, где кружился снег, ловила в фокусе разноцветные огоньки на ёлке. Какая-то сорреалистичная картина, будто из параллельной вселенной...

Куранты начали отбивать удары.

Саша с усталой улыбкой открутил пробку, разлил по фужерам шампанское. Уже хотел пригубить, но я машинально протянула свой бокал для того, чтобы чокнуться, и он поднял на меня глаза... Тут же подоспела Танька со своим лимонадом, и прозвучал тонкий перезвон соприкоснувшегося стекла...

Вкус шампанского приятно отдавал яблоком и виноградом, бил настоящими мелкими пузырьками. Все выпили до дна, как по команде по очереди тихо произнесли "с Новым годом", когда на экране телевизора торжественно грянул гимн...

— Пойдёмте за стол, — я вдруг поняла, что улыбалась всё это время. Сама первая направилась к накрытому столу, точно зная, что муж тут же шагнул за мной, а следом и Танюха...

Конечно, дочка не стеснялась и не скромничала с едой. От души положила себе в тарелку несколько видов салата, картошки, мяса... Сашка первые секунд десять просто смотрел на расставленные тарелки, будто ожидая, что ему предложат персонально... Не предложили, и он, неуверенно потерев ладони друг об друга, потянулся сначала к селёдке под шубой, потом к оливье...

Я тоже выбрала селёдку — её не удалось толком покусочничать, когда готовила, дабы не портить эстетический вид салата и не тревожить слои. И сейчас хотелось именно его...

Где-то неподалёку уже начали греметь салюты — соседи потихоньку выбирались из домов и выходили во дворы, чтобы запустить феерверки. Самые нетерпеливые справились ещё вечером, как и мы. Но многие дотерпели до положенного часа, и теперь за окном то и дело взрывались громкие залпы.

— Я на улицу! — Таня подскочила с места. — Мам, пап, пошли! Потом поедим...

— Пошли! — я охотно протянула дочке руку, вставая с места следом за ней. — Давай, пап, бросай ложку!

Сашка послушно поднялся, на ходу запихивая в рот как можно больше салата. Уже отходя от стола, стащил из корзинки хлеб, закинул на него кусок сыра, пару кружков салями, сверху добавил нарезку бекона...

Отвернулась, чтобы не смущать его. Поспешила с дочерью к выходу...

На улице оказалось действительно весело — каждый яркий взрыв ярких всполохов сопровождался свистом и счастливыми людскими выкриками, иногда с разных сторон запускали сразу несколько салютов, и тогда небо над головой и вовсе пестрело россыпью звёздного дождя, а подбадривающие возгласы звучали в два раза громче, вынуждая к ним присоединиться и тоже орать во всю силу лёгких, хлопая в ладоши...

Я не смотрела на Сашку. Знала, чувствовала, что он стоит за моей спиной, тоже любуется происходящим, возможно, курит...

Основная масса феерверков отгремела минут за пятнадцать. Мы с Танькой успели сбегать на дорогу, на задний двор, залезть на невысокую крышу гаражной пристройки... Саня мог давно уйти в дом, но не ушёл — смеялся над нами со стороны, когда мы подскользнулись у калитки, сам указал нам рукой, с какого бока лучше вскарабкаться на плоский шифер, потом с улыбкой сфоткал нас, когда мы, не удержавшись, весело скатились в сугроб... Издалека. Не приближаясь. Будто опасаясь переступить какую-то невидимую границу...

Наконец он махнул на нас рукой, в одну затяжку докурил сигарету, затушил её о край урны. Распахнул дверь, исчезая в доме...

Без него всё стало не так. Не так весело, не так интересно, не так смешно и трогательно, не так важно и нужно...

Грустно усмехнулась, отводя взгляд от закрывшейся двери. Повернулась к смеющейся дочери, валяющейся в снегу как ребёнок и с восторгом смотрящей на то, как, кажется, прямо над ней с грохотом раскрывается огромный цветной зонт... Осталась здесь, на улице — пусть без мужа всё совсем иначе воспринимается, но тоже очень неплохо. И более привычно уже...

Ещё через десять минут мы с Таней наконец тоже ввалились в дом. Снежные, мокрые, озябшие и довольные...

Сашка исправно сидел за столом в одиночестве и хомячил за обе щеки. Господи, как хорошо — не зря готовила...

— Рин, кофе сделаешь? —