Обрученная с воинами - Грейс Гудвин

–Нет! Это слишком. Зейн… это… о Боже. Я не могу…–моя голова металась у него на коленях. На коже выступил пот; мне было жарко, и я вся разрумянилась.

Правая рука Зейна скользнула к моему внутреннему бедру. Он убрал мою ногу с подставки, раздвигая мне ноги еще шире и открывая доступ врачу. Я заскулила и подняла свободную руку к его волосам, дергая за них, держась за него, мой единственный якорь в этом водовороте ощущений.

Зейн оторвался от моего соска и поцелуями прошелся по моей груди ко второму соску.

–Давай, доктор.

–Есть, командир.

Эти два слова были единственным предупреждением перед тем, как врач начал двигать дилдо в моей киске сильнее и быстрее одной рукой, а второй–предметом в заднице. Маленькое помещение заполнили звуки моего влажного, липкого желания. Машина, прикрепленная к моему клитору, ускорилась, а Зейн изо всех сил сосал мой сосок.

Мое тело словно взорвалось. Нервы испытывали такую перегрузку, что все мое тело дрожало. Я буквально видела звезды, и какое-то время взгляд застилала тьма. Спазмы в киске продолжались, я сжималась вокруг предметов, которые доктор поместил в киску и задницу. Я была так наполнена, что кончила с ними внутри, чувствуя себя растянутой, беспомощной, потерявшей контроль. Спазмы горячего удовольствия заставили меня сжиматься вокруг устройств снова и снова, до тех пор, пока я не вымоталась и не обмякла. Я больше была не в силах поднять голову с колен Зейна и уж тем более сопротивляться удовольствию, которое только что испытала.

Я медленно возвращалась в реальность. Зейн нежно целовал мою грудь и плечи, как будто благоговея передо мной, а доктор аккуратно убрал свои предметы из моего тела. Я зашипела, когда устройство в моей заднице сначала широко меня раскрыло, затем выскользнуло из меня. Я сразу же почувствовала себя опустошенной, ведь теперь я уже сжималась вокруг… ничего.

Доктор тихо покинул комнату, оставив меня с моим новым партнером и горячим унижением, из-за которого у меня горели лицо и глотка. Что со мной, черт возьми, не так?

Из уголков моих глаз потекли слезы, но я не могла их контролировать, с ними не было связано никаких эмоций. Тело как будто плакало само по себе из-за переизбытка ощущений.

–Хорошо, Ханна. Хорошо.

Зейн завернул меня в простыню и посадил к себе на колени, когда доктор вернулся обратно. Нежную кожу после шлепков жгло и саднило при соприкосновении с бедром Зейна. Я напряглась и отвернулась. Доктор подошел ко мне и положил рядом с нами на стол для осмотра небольшую коробку. Мое внимание было отвлечено от нее чем-то еще, что он принес в комнату с собой. В его руке было нечто длинное и черное, похожее на толстую атласную ленту.

–Вы соответствуете нашим медицинским требованиям, леди Ханна. Согласно сенсорам, ваша нервная система функционирует на оптимальном уровне. Вы здоровы и можете иметь потомство.

Я хотела ответить как-нибудь дерзко, например, “Боже, спасибочки”, но придержала язык. У меня саднило задницу как внутри, так и снаружи, и я хотела убраться от доктора так далеко, насколько это возможно.

Оба мужчины молчали. Я, наконец, подняла голову с груди Зейна, чтобы посмотреть на то, что доктор держал передо мной.

–Что это?

–Вы заслужили право быть приллонской невестой. Поздравляю, Ханна. И добро пожаловать, миледи. Как только вы займете свое место среди нас, мы все будем принадлежать вам. Все воины Приллона будут чествовать вас, сражаться за вас, умрут ради вашей защиты.

Я была так сбита с толку. Я заслужила право быть приллонской невестой принудительным оргазмом?

Я смотрела на предмет, который очень напоминал ошейник. Я потянулась за ним и забрала его из рук доктора.

–Что мне с этим делать?

–Оберните ленту вокруг шеи и демонстрируйте ее всегда. Сейчас она черная, леди Ханна. Но как только вы выберете партнера и признаете его права на церемонии присвоения, лента примет цвет ленты партнера и будет функционировать как полноценная приллонская система регуляции тела.

Я не хотела знать, что это значило. Не сейчас. Мне уже хватило.

Я посмотрела на Зейна и только сейчас заметила темно-красную ленту на его шее. Ошейник был частично спрятан под его броней. Я отвела взгляд, уже не в силах впитывать новую информацию.

–Можно мы уйдем? Пожалуйста?

Он провел ладонью по моей руке.

–Я не могу увести тебя из медпункта, пока ты не наденешь ленту на шею. Без нее ты будешь без защиты, и любой мужчина сможет попытаться присвоить тебя.

–Но если она черная, то значит я еще не выбрала. Тогда в чем разница?

Доктор усмехнулся.

–Разница в том, миледи, что черная лента означает, что вы в активном периоде присвоения с партнером и его вторым.

–Я все еще не понимаю, в чем разница, если я еще не выбрала.

–Это значит, Ханна, что я выбрал тебя.

Наши с Зейном взгляды пересеклись, и у меня как будто сотня бабочек запорхала в животе, когда я увидела открыто собственническое выражение в его глазах. Ни один мужчина не смотрел на меня так, как будто во всей Вселенной имела значение только я одна.

–Если любой мужчина посмеет дотронуться до тебя или каким-либо образом проявит неуважение, я вызову его на смертельный поединок.

На этот раз мягкий рык Зейна заставил меня почувствовать себя ценной и особенной, ведь я знала, что все это пламя и первобытные защитные инстинкты были для меня. Он обводил большим пальцем мою нижнюю губу, шепотом принося торжественную клятву.

–Только мой второй и я сможем коснуться твоего прекрасного тела, моя Ханна. Кто-то еще посмеет это сделать? Я убью его.

Второй? Это слово упоминалось уже несколько раз. Прежде чем я успела спросить о значении термина, открылась дверь в комнату. Я замерла, когда вошли еще двое воинов. Один из них был молод и очень красив. Второй выглядел как старейшина их расы: его лицо было суровым и изборожденным морщинами, его кожа–бледной, а не золотистой, как у Зейна. От холодного выражения, с которым старик смотрел на меня, мне захотелось спрятаться за крупным, внушительным телом моего партнера. Я плотнее завернулась в простыню.

Старик заговорил, и я напряглась от его слов.

–Мы опоздали на медицинское обследование, командир? Как личный советник принца Найала и почетный отец будущего Премьера, я желал разделить радость процесса обработки невесты,–он сощурился,