В погоне за убежищем - Кэтрин Коулс

— Ты ангел.

— Скажи это Лолли. Ей не помешает знать, что я кому-то приглянулся.

Я рассмеялась, подойдя за едой.

— Ее вообще возможно заполучить?

Лолли Колсон, или Супербабушка, как ее называла Кили, была настоящей легендой. Прямая, смешная, совершенно бесстрашная. И спустя всего месяц я сама была в нее слегка влюблена.

Уолтер вздохнул мечтательно:

— Дикая, конечно. Но именно за это я ее и люблю.

Что-то сжалось у меня внутри. Не до конца приятное ощущение, словно чужая эмоция вторглась в мою грудную клетку. Его слова были красивыми. Его тоска — почти поэтичной. Но мне становилось неуютно. Слишком уж чуждо это было для моего мира. Я не хотела копать глубже.

Я утопила все это и натянула улыбку:

— Думаю, ты ее обязательно покоришь.

— Еще бы, — подмигнул он.

Я взяла первую пару тарелок. Они пахли восхитительно, и я тут же пожалела, что позавтракала холодными хлопьями. Это выглядело гораздо вкуснее.

Стараясь удержать яичницу и французские тосты с корочкой из хлопьев, я пошла сквозь шум зала, всматриваясь в номера на столах. Наконец нашла тринадцатый и осторожно направилась к нему.

Улыбнулась, подойдя к двум знакомым лицам:

— Сбежали с работы, пока никто не заметил? — спросила я, глядя на Шепа.

Он усмехнулся:

— У нас встреча с потенциальным клиентом через час. Решили поесть, пока обсуждаем презентацию. А тебя кто втянул в этот цирк?

— Твоя девушка, — ответила я с ухмылкой.

Мой взгляд скользнул к спутнику Шепа за столом — его заместителю в строительной компании. Энсон был не из тех, кто излучает тепло и пушистость. Он вообще говорил редко, но каждое его слово весило тонну. Я знала, что этот бывший профайлер из ФБР прошел через многое, но рядом со своей девушкой, Роудс, он становился совсем другим — мягким, почти домашним.

— Французские тосты? — спросила я, зная, что Шеп не любитель сладкого.

— Спасибо, — коротко ответил Энсон. Вполне в его духе.

Я пододвинула сэндвич к Шепу:

— Можно спросить, что он вообще делает на этих встречах, если терпеть не может разговаривать?

Шеп рассмеялся:

— А ведь ты права.

Энсон только хмуро на нас посмотрел. Я расплылась в еще более широкой улыбке:

— Ты сейчас вылитый Трейс с этим своим хмурым выражением лица.

Шеп покачал головой:

— Кстати о Трейсе. Уже ходят слухи, что он вчера вышел из твоего съемного дома без рубашки.

Щеки вспыхнули жаром. Наверняка покраснели до предела.

— Если бы я до сих пор работал по своей старой специальности, я бы проанализировал этот румянец, — пробормотал Энсон.

Теперь уже я нахмурилась:

— Не стоило дразнить спящего профайлера.

Уголки его губ дернулись:

— Теперь знаешь.

— У меня просто… гм… вышла небольшая авария. Моя замороженная пицца загорелась, — пояснила я.

Брови Шепа сошлись:

— И что, у Трейса тоже вспыхнула рубашка?

Я покачалась с пяток на носки:

— Ну, я как раз вышла из душа, когда все началось… и была не совсем одета, так что…

Энсон расхохотался так неожиданно, что я только разинула рот, уставившись на обычно непроницаемого мужчину. Повернувшись к Шепу, я понизила голос до заговорщического шепота:

— Слушай, он точно не инсульт схватил?

— Вполне возможно, — согласился Шеп.

Энсон вытер уголки глаз:

— Прости, просто представил себе Трейса, столкнувшегося с нарушением техники безопасности и тобой… в последушевом великолепии. Если уж кто и перенес инсульт, так это он.

Шеп не выдержал и расхохотался:

— Ну теперь, когда я знаю, что было на самом деле, я его достану как следует.

— И правильно. Ему не мешает немного расслабиться. Даже если это будет за мой счет, я не против.

Шеп покачал головой, на губах все еще играла улыбка, но я заметила легкую грусть в его янтарных глазах:

— Не уверен, что расслабление вообще в его репертуаре.

— Почему? — спросила я прежде, чем успела себя остановить.

Это не было моим делом. Вопрос, на который я не имела никакого права. Да и вообще, я ведь решила, что в моей жизни сейчас не место для мужчин. Последнее, что мне было нужно, — вникать в демонов Трейса.

Шеп поерзал на стуле:

— Когда у тебя за плечами такая история, как у Трейса, контроль становится важным. И безопасность — тоже.

У меня скрутило живот. Я не знала прошлого Трейса. Только то, что он попал к Колсонам в двенадцать. Но детей не отдают в приемную семью просто так — это всегда либо утрата, либо нечто еще хуже.

Боже, жизнь может быть настоящим ублюдком. И не в хорошем смысле. Но она еще и великий уравнитель. Неважно, вырос ли ты в нужде или в кругу самых богатых — дерьма на твою долю все равно может хватить. А те, кто должен был тебя любить, могут оказаться худшими из чудовищ.

Перед глазами всплыл образ маленького Трейса — одинокого, беззащитного. Я вдруг поняла его немного лучше. Но это не означало, что я перестану пытаться привнести в его жизнь немного безрассудства. Просто теперь я знала, что ему это нужнее, чем я думала.

— Хорошо, что сказал, — тихо произнесла я.

Я почувствовала на себе пристальный взгляд Энсона, но не повернулась к нему. Мое лицо могло выдать слишком много, а он знал, как читать людей до костей.

— Вам что-нибудь долить? — спросила я, чтобы сменить тему.

— Все в порядке, — заверил меня Шеп.

Энсон только промычал в знак согласия.

Я посмотрела на него:

— В следующий раз цель — двадцать полных слов. Я в тебя верю.

Шеп чуть не поперхнулся со смеху, когда я подняла кулак в воздух. Но я заметила, как дернулся уголок губ у Энсона.

— Победа! — воскликнула я, пятясь назад.

Я с головой ушла в разнос еды — в основном местным. С кем-то я уже была знакома, большинство же я только начинала узнавать. И, как и следовало ожидать, все, кроме двоих, уже знали, кто я такая. Вот она — жизнь в маленьком городке.

Я поставила тарелку перед женщиной, которую не узнала. Она смотрела прямо на меня:

— Вот ваш завтрак. Нужно что-нибудь долить?

— Ты ведь девочка из семьи Пирс, верно? — спросила она. В голосе — ни капли тепла.

Напряжение пронзило все тело. За последний месяц мне ни разу так остро не хотелось сменить фамилию.

— Элли, — коротко ответила я.

Губы женщины сжались в тонкую линию:

— У тебя и твоего брата наглости хватает, раз вы еще не уехали отсюда. После всего, что ваш отец устроил бедной Арден. И всей семье Колсонов.

Пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони:

— Ну, раз Арден и Линк обручены,