Очарованный - Барбара Картленд

Размышляя по дороге в Алертон-тауэрс обо всем происшедшем, герцог понимал, что, если у него есть хоть капля разума, он должен повернуть лошадей назад и выкинуть мысль о женитьбе из головы.

Для него стало неприятным открытием, что на свете существует какая-нибудь девушка, которая не мечтает стать его женой.

После разговора с Эльфой он осознал, что многого не понимает, хотя ему было неприятно признаваться в этом.

Он так долго общался только с многоопытными замужними женщинами, которые всячески льстили ему, чтобы добиться расположения, и не скрывали своего желания стать его любовницами, что Сильваниус, кажется, позабыл, что есть женщины, у которых другое мнение на этот счет.

Он не ожидал, как признался Эльфе, что есть девушки, которые могут так глубоко чувствовать, и поэтому, когда герцог Норталертон предложил ему жениться на своей дочери, ему и в голову не пришло, что у той может быть другой взгляд на это.

» Я брошу всю эту затею, — подумал он, — и забуду о намерении жениться еще на несколько лет «.

Однако Сильваниус знал, что это было не так просто сделать. Ему не нужен был еще один повод для вражды с герцогом Норталертоном. А если он откажется от женитьбы на его дочери, то нанесет соседу сильнейшее оскорбление.

Отказ от приглашения»в Алертон-тауэрс делал бы примирение невозможным, и ссора из-за Магнус Крофт разгорелась с новой силой.

Вражда между двумя герцогскими домами сама по себе была весьма неприятным делом, но она еще и породила вражду между их слугами, что было крайне плохо для всего графства.

Он знал, что его лесничий весьма бурно и отрицательно реагируют, когда герцог Норталертон охотится в Магнус Крофт, и ему часто приходило в голову, что слуги не должны следовать примеру хозяев, которые отчаянно ссорятся из-за земли.

В то же время он понимал, что ему не следует участвовать в этой брачной афере, которая с самого начала пошла отнюдь не гладко Многое из того, что сказала Эльфа, смутило его и обеспокоило, и, чем ближе он подъезжал к Тауэрс, тем меньше и меньше хотелось ему туда ехать.

— «Все это стало просто смешным», — подумал Сильваниус. Но возвращение назад только еще больше ухудшило бы ситуацию.

В конце концов, когда лошади остановились перед дверями замка, герцог ощущал себя идущим на эшафот.

Винить, кроме себя, было некого, но от этого ему не стало лучше. И поэтому, выходя из фаэтона, он выглядел весьма хмурым, идя навстречу ожидавшему его у дверей герцогу Норталертону.

— Добро пожаловать, мой дорогой Линчестер! — добродушно приветствовал его герцог. — Как приятно видеть вас здесь после стольких лет ссоры между нашими семьями.

Они пожали друг другу руки и прошли в гостиную, где их ждала герцогиня.

Герцог Линчестер не знал, что перед его приходом в доме разразилась гроза.

Герцог, как и обещал, вернулся в гостиную в три часа, где застал только свою жену.

— Где Каролина? — спросил он резко.

— Я только что послала наверх напомнить ей о времени, — ответила герцогиня.

Она отвечала рассеянно, так как думала в это время о рассаде новых редких сортов лилий, оставленных ею в саду, которые необходимо было высадить в землю прежде, чем пойдет дождь.

Старший садовник, который был уже настолько стар и опытен, что превратился в пророка, сказал ей задумчиво утром:

— Вашей светлости необходимо поторопиться — скоро будет дождь. Я это чувствую по ломоте в костях. А слишком много воды так же плохо, как и слишком мало.

Герцогиня согласилась с ним. Но, как она ни торопилась с высадкой лилий, а она никому не доверяла свои драгоценные цветы, ей удалось справиться лишь с четвертью тех растений, которые ожидали в ящике своей очереди.

Ее мысли были далеки настолько, насколько были далеки от гостиной невысаженные цветы, когда она наконец заметила, что муж раздраженно ходит из угла в угол, как тигр в клетке.

— Не ворчи, Артур, — сказала она, — Каролина пунктуальная девочка и не заставит себя ждать.

— Пунктуальная? Пунктуальная? — взревел герцог. — Уже десять минут четвертого! Когда я говорю три часа, я имею в виду три часа, Элизабет!

— Да, Артур.

Герцог вышел из гостиной и обратился к первому попавшемуся слуге.

— Пошлите служанку к леди Каролине и скажите, что я ее здесь жду! — приказал он.

Когда герцог отдавал это распоряжение слуге, он увидел одну из горничных, спускающуюся со второго этажа, и подумал, что она сообщит ему, что происходит с его дочерью.

— В чем дело? Где леди Каролина? Служанка опустила глаза к полу.

— Леди извиняется, ваша светлость, у нее болит голова.

— Голова, — рассвирепел герцог. — Что ты имеешь в виду? Немедленно отправляйся к леди Каролине и скажи ей, что, болит у нее голова или нет — она должна спуститься немедленно!

Служанка побежала выполнять приказание, а герцог вернулся в гостиную.

— Каролина сказала, что у нее болит голова, — сказал он враждебно, как будто в этом была вина герцогини.

— Она жаловалась на это еще во время завтрака, если ты помнишь.

— Это все нервы. Только нервы! Все женщины одинаковы: они всегда устраивают истерики, когда речь идет о чем-нибудь важном.

— Мне кажется, Артур, Каролина вела себя очень хорошо, — сказала герцогиня. — Несмотря ни на что, она даже не возразила, когда ты ей сообщил, что она должна выйти замуж за герцога, хотя она любит Эдварда.