Сердце вне игры - Никки Лоусон

— Нет, я думаю, это тебе следует послушать, — говорю я холодно, перебивая его. — Я пришел сюда, чтобы сказать, что больше не буду прикрывать Брента. Я планирую рассказать миру правду, что не имею никакого отношения к этой женщине и ее беременности, и тебе просто придется иметь дело со всем, что произойдет потом.

На мгновение паника промелькнула на лице моего отца. Потом он усмехается.

— Ты не посмеешь этого сделать.

— Я могу и сделаю.

Его глаза сверкают гневом, и он показывает на меня пальцем.

— Нет, не сделаешь. Мы говорим о твоем брате! Ради бога, это твоя семья. У нас есть репутация, которую нужно поддерживать…

— Скажи это Бренту. Это он издевался над Гвен и сделал свою любовницу беременной.

Отец в отчаянии закрывает глаза и подносит руку ко лбу, как будто у него уже болит голова от напряжения. Более мстительная сторона моей личности надеется на то, что он так и есть.

— Мы уже обсудили это, сынок, — говорит он, говоря медленно. — Причина, по которой мы решили позволить тебе взять на себя ответственность…

— Причина, по которой ты решил шантажировать меня, чтобы я взял на себя ответственность, заключается в том, что Брент — «идеальный сын», а я тот, на кого тебе плевать, — отвечаю за него. Затем я качаю головой. — Но это не имеет значения. Потому что мне плевать на то, что ты обо мне думаешь. Я тут не облажался. Брент сделал это. Это он причинил вред семье, это он предал женщину, которую любил, а не я. А теперь вам с Брентом придется смириться с этим и встретиться лицом к лицу с последствиями.

Марго все еще стоит рядом со мной, так близко, что я чувствую тепло ее тела, и отвожу взгляд от быстро краснеющего лица отца, чтобы посмотреть на нее сверху вниз.

— Я не позволю людям, которые мне дороги, пострадать из-за ошибок, которые допустила моя чертова семья, — отвечаю я, говоря теперь как в ее сторону, так и в сторону отца. — Я люблю эту женщину. Она моя. Она для меня все. И я хочу, чтобы об этом узнал весь мир. Я хочу, чтобы мир знал, что я всегда буду рядом с ней, несмотря ни на что.

Несмотря на напряжение, которое окутало комнату густым дымом, Марго мягко улыбается мне, ее серые глаза сияют.

Отец усмехается себе под нос, возвращая мое внимание к себе, и когда наши взгляды встречаются, он качает головой. Он отказался от всякого притворства, что это мирная дискуссия, и его губы уродливо искривлены, когда он улыбается мне.

— Она действительно «все для тебя», сынок? — насмешливо спрашивает он. — Потому что, если бы это было правдой, я не думаю, что ты был бы готов рисковать ее репутацией, чтобы сохранить свою.

— Я не буду, — мой голос становится жестче. — Она уже призналась человеку, у которого украла деньги. Мы вернули ему деньги, даже добавили, и он согласился забыть об этом.

Голова моего отца откидывается назад, и он на секунду шатается, прежде чем прийти в себя, скрещивая руки на груди и рыча:

— То, что Натаниэлю все равно, это не значит, что нынешние или будущие работодатели твоей маленькой подружки закроют на это глаза, они не будут заинтересованы в ней, зная, что она воровка. Я все еще могу разрушить все, сынок.

— Ага, — киваю, выдерживая его взгляд. — Думаю, ты мог бы. Но и я могу разрушить твою жизнь.

Его брови взлетели вверх.

— Что?

— Если ты начнешь говорить, я тоже начну говорить, — отвечаю я спокойно. — И у меня гораздо больше доказательств, чем у тебя.

— О чем ты говоришь?

Подхожу ближе к отцу, желая, чтобы он увидел мое серьезное лицо, пока я говорю.

— Если ты скажешь кому-нибудь хоть слово о Марго, я расскажу миру все семейные тайны Блейков, которые ты спрятал в хранилище, — предупреждаю я его. — И я знаю, что есть много таких, которые ты не хочешь открывать миру.

Отец тяжело дышит и впервые с момента нашего приезда выглядит по-настоящему обеспокоенным.

— Ты этого не сделаешь, — хрипит он, голос напряжен. — Ты бы не предал свою семью вот так…

— Моя семья, — я указываю на Марго, — здесь. И я буду защищать ее каждым вздохом своего тела. Ты понял?

Теперь он тяжело дышит, как будто только что взобрался на склон горы, и облизывает губы, как будто пытается найти что-то еще, что сказать, какой-то другой способ пригрозить или уговорить меня. Но мои слова должно быть наконец-то дошли до него, потому что после долгого молчания он пристально смотрит на меня.

— Твоя мать будет так разочарована в тебе, — он буквально зарычал.

Я качаю головой.

— Мне все равно.

Мы сделали то, ради чего пришли сюда, и по тому, как отец практически дрожит от гнева, могу сказать, что он знает, что я не блефую. Поэтому снова поворачиваюсь к Марго и беру ее за руку, чтобы вывести обратно на улицу.

Но мы доходим только до двери гостиной, прежде чем она разворачивается и снова смотрит на моего отца. Ее нежные пальцы ускользают от моих, когда она делает несколько шагов к нему, и на ее лице появляется выражение, которого я никогда раньше не видел.

— Знаете, — говорит она, голос немного дрожит. — Жаль, что вы так и не нашли время узнать своего сына или человека, которым он оказался. Потому что Ноа замечательный человек. Он добрый, веселый и невероятно щедрый, — она невесело смеется. — И вы не имеете к этому никакого отношения. Он вырос замечательным парнем, несмотря на то что у него был такой отец, как вы, и это делает его еще более замечательным. Он мог бы вырасти жестоким, злобным, высокомерным человеком, таким же, как тот, кто его воспитал. Но вместо этого он один из лучших людей, которых я знаю.

Мое сердце сжимается в груди при ее словах, любовь к ней бурлит во мне так сильно,