Многоточия - Наталья Способина

Он перевел взгляд на Юлу. Та смотрела на Машу с нейтрально-вежливым выражением лица, и Роман вдруг понял, что с ней не так. В Юле Шиловой чувствовалось какое-то безграничное спокойствие, которого совершенно точно не было еще полгода назад. И кажется, дело было не в горячих серферах, о которых она говорила, а в одном конкретном Волкове. А потом Роман с Юлой отошли за мороженым, которое, он был уверен, она пошла покупать только ради Димки, вспотевшего от мысли об обратной дороге за рулем, и у него вырвалось:

— Юль, и все-таки: вы вместе?

— Есть возражения? — спросила она так, будто для нее было важным сохранить с ним нормальные отношения.

— Ни одного. Если вам o’key, то… Просто я волнуюсь за тебя и за него.

— Господи, Ромка, родите уже себе ребенка и волнуйтесь за него. Попугайчики-неразлучники.

Роман нахмурился, пытаясь сообразить, при каких обстоятельствах он уже слышал про попугайчиков, потом некстати вспомнил о Машиной несостоявшейся беременности, и, видимо, что-то отразилось на его лице, потому что Юла вдруг расхохоталась, запрокинув голову и открывая взору знакомый шрам.

— Крестовский, ты, когда расслаблен, можешь даже не говорить ничего: субтитры по лицу идут.

Потом Димка с Юлой уехали, а Яна попросила ее подвезти и уже в машине призналась, что не стала дергать Димку, чтобы он лишний раз не колесил по незнакомой дороге. Такая забота о Волкове не могла оставить равнодушным. Главное, чтобы Димка это тоже замечал, потому что для Яны это было важно.

Пока они ехали по указанному адресу, Роман чувствовал себя так, будто он то ли прораб, отвечающий за ремонт квартиры, то ли производитель мебели, потому что девчонки кидали друг другу ссылки и без конца у него что-то спрашивали. Вероятно, предполагалось, что мужчина должен знать ответы на вопросы о гипсокартоне и сортах ламината. Но он, видимо, был плохим мужчиной, и, к счастью, довольно скоро Маша с Яной смирились с его бесполезностью и поставили в этом смысле на нем крест.

Яна вышла из машины у старенькой пятиэтажки и попросила подождать ее минут десять. Роман улыбнулся Маше, предвкушая лишние десять минут с ней наедине. Только он, она и негромкая музыка…

Однако Маша, звонко чмокнув его в щеку, сообщила:

— Мы быстро. Не скучай.

Стукнувшись пару раз затылком о подголовник кресла, Роман прикрыл глаза, приготовившись не скучать.

Кажется, он все-таки задремал, потому что, когда услышал стук в стекло и распахнул водительскую дверь, долго не мог врубиться, что Яна прижимает к себе и почему у них с Машей такой счастливый вид.

Выбравшись из машины, Роман уставился на…

— Это Васька. Да, я знаю, что имя больше подходит коту, но он уже на него отзывается.

— Ну привет, Василий, — со смехом произнес Роман и пожал лапу толстому темно-рыжему щенку. Тот в ответ прокряхтел что-то невразумительное и попытался прихватить его пальцы зубами.

— Его зимой подобрали у трассы еле живым, а потом долго искали ему хозяев. Яна его уже две недели навещала. Да, Ян?

Маша пританцовывала рядом, размахивая потрепанной переноской, и была такой красивой, что у Романа привычно перехватило дыхание.

— Ро-ом, давай себе хотя бы попугая заведем? Ты посмотри, какой он классный!

— Попугай или Василий? — уточнил Роман, чувствуя, что почти сдается.

Их с Яной взгляды встретились, и он понял, что ни разу не видел, чтобы она так светилась.

— Я сегодня, когда тот район увидела, поняла, что Васе там хорошо будет. Там такой парк огромный. А мне… тоже нужно. Ему скоро три месяца. Говорят, что будет не очень большой.

Василий и правда не отличался размерами, зато снова попытался укусить Романа, который так и продолжал его гладить, не в силах убрать руку. При взгляде на сияющую Яну становилось понятно, что у этого «кряхтящего сгустка милоты», как назвала его Маша, есть все шансы стать самым лучшим лекарством от одиночества.

— Вон там зоомагазин, — ворвался в его мысли голос Маши. — Нужно же купить Васе миску, игрушки, еще что-нибудь.

Они накупили кучу вещей для недовольного Василия, которому быстро наскучило сидеть на руках, и он принялся вертеться так, что Яне пришлось отдать его Роману. В переноску это милое создание лезть отказалось.

Потом выяснилось, что на день рождения к Сергею Яна поедет со щенком, потому что не может оставить малыша одного, едва забрав его из привычной обстановки. Потом они долго дожидались такси, в котором разрешалось перевозить животных. И за все это время на лице Яны ни разу не промелькнула даже мимолетная досада от того, сколько сложностей влечет за собой ее новое положение хозяйки Василия.

За всеми этими хлопотами у Романа совсем не осталось времени на переживания по поводу предстоящего ужина с Ириной Петровной, поэтому, когда без пяти семь они стояли у двери Машиной квартиры, его почти не потряхивало от нервов. В конце концов, когда-нибудь они привыкнут друг к другу. Это неизбежно. Потому что этап «вы, Роман, наиграетесь и уедете» они незаметно прошли, и Ирина Петровна уже пару раз даже обращалась к нему на «ты». Однажды она смирится. Смирилась же с тем, что часть Машиных вещей потихоньку перебралась в его квартиру.

Перед обратной дорогой нужно было собраться с силами. Езда давалась с трудом, но Димка все-таки верил, что дождется того светлого момента, когда на него перестанет накатывать тошнота и по спине не будет течь липкий пот от необходимости сесть за руль. Глядишь, однажды он даже сможет куда-нибудь полететь один. А может, чем черт не шутит, научится водить самолет. Как папа. Последнее, конечно, вряд ли, но как отдаленную цель это можно было держать в уме. Потому что цели — это то, что превращает бессмысленное существование в настоящую жизнь.

Он отошел в сторонку и, присев на лавочку, закурил. К счастью, напряжение от внезапных выяснений, кто виноват в тотальном мисандестендинге, как обозначила это Юла, схлынуло. Машка, бурно жестикулируя, уже объясняла Яне какую-то свою идею с обустройством прихожей, Юла слушала это с нейтральным выражением лица, а Крестовский, как и сам Димка, разглядывал девчонок и, скорее всего, испытывал в этот момент такую же смесь досады на их непредсказуемость и облегчения от того, что виноваты все и никто. Димка даже не чувствовал себя оскорбленной стороной, которую незаслуженно подозревали. В принципе он имел право встать в позу. Но смысл? Крестовский ведь, в отличие от упершихся девчонок, извинился. И его мнение по-прежнему было важно. Как и нормальные отношения между ними всеми.

Димка