Как я выходила замуж - Татьяна Люблинская

ГЛАВА 14

Честно говоря, я устала и переволновалась так сильно, что мой, всегда активный, аппетит вдруг испарился напрочь! А поесть я люблю! И не просто люблю, а очень люблю! И всегда любила. Помню, еще в студенчестве, мы с подружками убежали с какой-то пары, пришли в столовку, отстояли очередь и с упоением съели обед, состоящий блюд из четырех, не меньше. Сытые и довольные, мы лениво двигались к выходу, как вдруг увидели меню комплексного обеда, а в нем – пельмени! Искушение поесть горячих пельмешков было так непреодолимо, что мы, все трое, развернулись, купили по комплексному обеду – суп, салат, пельмени, булка, чай – и радостно слопали! Вот это был кайф! Вообще-то я пробовала сидеть на диете и не раз, но выдержать это безобразие более трех дней мне было не под силу! Но толстой я не была никогда, хотя и худой – тоже! Теперь же со страстью к еде я прочно смирилась, осознав, что худая корова – еще не газель, а все женщины делятся всего на две категории: худые и красивые. Понятное дело, что ко второй категории принадлежать приятнее.

Так вот, на момент нашего полуночного ужина я устала настолько смертельно, что кусок не лез мне в горло, разве что-нибудь легкое. Но мой vis-a-vis лихо заказал, что бы вы думали? Ни за что не догадаетесь, что можно поесть ночью в придорожном мотеле на польской земле! Гордо выпятив кадык, Франц произнес:

– Шашлык! Два! – я обалдела.

– Что пани будет пить? – цивилизованно поинтересовался метрдотель

– Советский шампань! – еще больше напыжившись выдал Франц. Про даму на этом этапе все опять забыли, а я разозлилась чрезвычайно! Это надо же! Заехать так далеко в Европу, перенести столько невзгод и лишений, и все только для того, чтобы съесть пошлые кусочки мяса с сухой картошкой, что нам ночью, естественно и подали, и выпить советского шампанского! Это все можно было поесть и дома, причем, гораздо вкуснее!

– А даме – воды! – раздраженно потребовала я. Когда заказ был выполнен, мой бельгиец, ни мало не сумняшесь, разлил шампанское по стаканам и радостно провозгласил тост за меня. Я же из чистого чувства протеста налила себе воды (он же опять не поухаживал за дамой!) и залпом выпила. Есть я не могла, пить больше – тоже. Теперь мне хотелось только спать. С трудом дождавшись, когда мужчина доест свое мясо, я потащилась в номера. Нет, слово «потащилась» здесь не подходит. Желание поскорее расстаться с долгожданным женихом было уже такой интенсивности, что я даже не шла, а бежала по лестнице в наши апартаменты в мансарде. Около номера 32, предназначенного для меня, я остановилась и начала прощаться. Тут жених проявил неожиданное внимание и резко захотел внести вещи, осмотреть уровень комфортности и т.д. и т.п. Однако, партия им была уже проиграна и внутрь ему было не прорваться. Когда же он, ласково и умильно глядя мне в глаза, произнес:

– Я стучать утром в твоя дверь! – меня объял ужас от такой перспективы, и я поспешила ответить отказом:

– О нет, Франц, я так устала, что буду спать долго… долго, – Господи, что бы такое придумать! – я сама постучу тебе, когда проснусь!

– О`key! О`key! – согласился жених, что ему еще оставалось делать!

ГЛАВА 15

Закрыв дверь на ключ, и оставшись, наконец, в безопасности, я огляделась. Комната была большая и просторная, на три кровати, с одним окном и умывальником в углу. Было чисто и напоминало общежитие. В комнате было жутко холодно. Душа и туалета не было, что называется, удобства во дворе! То ли от холода, то ли от нервов, меня бил озноб. В туалет по коридору идти было страшно, в душ – еще страшнее: а вдруг он меня караулит за дверью! До сих пор я не могу объяснить себе природу этого страха. Девушкой невинной я не являлась уже много лет. За плечами был законный брак, рождение дочери и прочие приятные приключения. Франц не был отталкивающим, он был даже интересным и колоритным мужчиной, по сути дела, совершившим в мою честь определенный подвиг: не всякий кадр согласится на такой автопробег по Европе лишь только для знакомства с нареченной. Так поступали только принцы эпохи немецкого романтизма. Но я подвиг, как и положено настоящей принцессе, не оценила, осталось только, как в сказке, произнести: «Фи, он же настоящий!», что и было проделано. Но рассуждать здраво и справедливо хорошо только на берегу. Путешественник, же, находящийся в бурном море страстей человеческих, этой способности бывает лишен начисто. Так и я продолжала нервничать и не любить жениха, выглядывая при этом в окно. А за окном мой Франц припарковал свое средство передвижения на стоянке мотеля, вынул из кузова пластиковый контейнер белого цвета, напоминающий тару для молочных продуктов, подхватил его двумя руками перед собой, прямо как наши грузчики в молочных магазинах, и бодро прошел в мотель. Я, припав к двери, дождалась, когда он пройдет к себе в номер мимо моего, залезла в постель, закрыла глаза и попыталась уснуть. Но сразу это мне не удалось. Во-первых, было ужасно холодно, поэтому я легла, не сняв даже шерстяное платье. Во-вторых, мне не давал покоя вопрос, что же было у Франца в этом загадочном контейнере. Так я лежала и дрожала под двумя ватными одеялами.

Кстати, ответы на оба эти вопроса я получила несколько лет спустя! С температурным режимом оказалось все очень просто: нужно было просто повернуть яркий красный кран на батарее отопления, так как на экономном Западе не принято обогревать пустые помещения. А широкое использование пластиковых контейнеров для хранения и переноски личных вещей мне продемонстрировал первый же мой визит в магазин IKEA в Москве. Но сообразить все это в тот момент мне было просто не под силу.

За стеной, где спал мой жених, было тихо, но мне изо всех сил казалось, что он там пыхтит, храпит и издает всякие страшные звуки. Усталость, однако, взяла свое и я уснула каким-то лихорадочным сном. Проснулась я рывком посреди темной ночи, села на кровати с одной мыслью, четко светящейся в мозгу: «Бежать! Надо бежать!» Посмотрев на часы и обнаружив, что еще только четыре часа утра, я решила, что бежать еще рано, укрылась одеялами и стала составлять план бегства.

Так, деньги и билеты –