Каждый его поцелуй - Лаура Ли Гурк

Через мгновение миссис Эббот вновь обратила внимание на Грейс. Когда она заговорила, её голос по-прежнему звучал прохладно, по-деловому, но в нём проскальзывали примирительные нотки.

– Вы знаете правила, мадам. Никаких джентльменов в съёмных комнатах. И, учитывая сумму, которую вы мне задолжали, включая предоплату за будущую неделю, как я могу сделать для вас исключение?

Задавая этот вопрос, миссис Эббот бросила на Дилана лукавый взгляд. Грейс собралась ей ответить, но не успела, Мур вытащил пятифунтовую банкноту.

– Я прекрасно понимаю, в каком затруднительном положении вы оказались, дорогая моя, – сказал он, протягивая ей деньги. – Полагаю, это поможет преодолеть все разногласия.

Не успев возразить, Грейс в смятении увидела, как обещанную ей Муром пятёрку выхватила миссис Эббот.

– Несомненно, сэр, – заверила его домовладелица, на глазах превратившись в заботливую хозяйку.

– Стойте! – воскликнула Грейс с упавшим сердцем. – Вы всё не правильно поняли. Этот мужчина не...

– Хорошо, – перебил её Дилан и обратился к домовладелице, засунув бумажник с деньгами обратно под плащ. – Долг этой леди перед вами теперь погашен, и внесена предоплата за следующую неделю. Остальное можете оставить себе при условии, что я смогу приходить и уходить, когда мне заблагорассудится.

Грейс возмущённо хмыкнула. Дилан и миссис Эббот обменялись взглядами, не обращая на неё никакого внимания.

– Мы поняли друг друга? – спросил он домовладелицу.

– Да, несомненно. Вам что-нибудь понадобится утром, сэр? Разумеется, горячая вода и чай. Не хотите ли позавтракать? Я могу подать горячие тосты с маслом. Ещё бекон и почки, если пожелаете.

Дилан окинул Грейс взглядом и очевидно счёл, что она не доедает. Он снова повернулся к миссис Эббот.

– Мне ничего не нужно, но вы можете принести ей полноценный завтрак, если вас не затруднит. Всё, что она пожелает. – Он улыбнулся домовладелице. – Мне нравится делать её счастливой.

Миссис Эббот улыбнулась в ответ.

– Я поняла вас, сэр.

– Превосходно, – сказал Дилан. – А теперь оставьте нас.

Не переставая ухмыляться, домовладелица присела в реверансе. Грейс подумала, что сгорит со стыда.

– Что вы наделали! – взорвалась она, как только миссис Эббот скрылась из виду. У неё чесались руки запустить ему в голову апельсином.

– Я заплатил ей, потому что это было целесообразно. Только и всего. Почему вас волнует, что она подумает?

– Потому что теперь миссис Эббот считает, будто я приму любого мужчину, которого она решит послать ко мне в комнату, – парировала Грейс, её начинало тошнить от одной этой мысли. – Пока находится в доле.

– Нет, она так не поступит. Не теперь.

– Почему? Потому что вы заплатили ей на три фунта больше, чем я задолжала, чтобы получить возможность приходить и уходить, когда вам заблагорассудится? Вы не имели права так поступать, и я по-прежнему надеюсь, что вы заплатите и мне те лишние три фунта.

Он издал нетерпеливый возглас.

– Где ваша комната? Я не собираюсь вести разговоры там, где ваша непристойная домовладелица может нас подслушать.

– Если она и повела себя непристойно, это ваша заслуга. Благодаря вам она считает меня проституткой!

– Нет, она считает вас содержанкой.

Грейс невесело усмехнулась.

– А есть разница?

– Определённо. Содержанки стоят дороже. И у них только один покровитель. Поскольку вы находитесь под моей защитой, можете не опасаться других джентльменов, которых может к вам послать домовладелица, по крайней мере, на данный момент. Дайте ключ.

Конечно, он был прав. Грейс протянула ему ключ.

– Последний этаж. И вы не мой покровитель. И никогда им не станете.

Мур не ответил. Он направился вверх по лестнице, Грейс последовала за ним по пятам. Оказавшись у двери её крошечной комнаты, Мур отпер замок, а когда они вошли внутрь, закрыл за ними дверь, повернул засов и вернул Грейс ключ.

– Ну вот, теперь мы можем поговорить наедине.

Именно это её и настораживало. Не сводя с Мура взгляда, она поставила корзину с апельсинами у двери на единственный стул в комнате. Он был ветхим, и на нём уже облупилась краска. Грейс повесила плащ на крючок на стене и положила ключ в карман юбки.

Мур тоже снял мокрый плащ и бросил его поверх корзины с апельсинами. Затем снял перчатки, оглядывая окружающую обстановку: балочный потолок, старую, обветшалую мебель, узкую проржавевшую кровать под окном и тонкий соломенный матрас.

Он бросил перчатки на плащ и снял пиджак. Затем развязал галстук и потянулся к верхней пуговице рубашки.

– Вы решили, что я уже приняла ваше непристойное предложение ещё до того, как его сделали! – вскричала Грейс. – У меня и в мыслях не было его принимать. Убирайтесь.

– Я ничего не решил, – ответил он, проигнорировав её приказ уйти. – Грейс, вы понятия не имеете, как раздражают насквозь промокшие галстук и высокий воротничок. Поскольку я заплатил за это время, то намерен провести его в комфорте. Вот и всё. – Он расстегнул две другие пуговицы на рубашке, разгладил жилет и расправил манжеты. – Возможно, нам следует присесть?

– Когда кроме как на кровать присесть больше некуда? Думаю, не стоит.

Он пожал плечами и обошёл Грейс.

– Стойте, если хотите, но я не спал два дня и намерен присесть.

Она настороженно наблюдала за тем, как он воплощает слова в действия. Должно быть, Мур прочитал в её глазах растущее опасение, потому на его красивом опустошённом лице появилось почти нежное выражение.

– Грейс, я дал вам слово.

Она прижалась спиной к двери.

– Переходите к делу.

Он откинулся назад, перенося вес тела на руки, и сказал то, чего она ожидала услышать меньше всего.

– Что вы знаете о работе гувернантки?

Глава 4

Грейс уставилась на бесстыдника, развалившегося на её кровати.

– Гувернантка?

– Да, для моей дочери. – Он искоса взглянул на Грейс. – Вы удивлены. Ожидали предложения другого рода?

– Если и так, вряд ли меня можно за это винить. У вас и правда есть дочь?

– Да. Изабель восемь лет.

– Но... – Грейс замолчала, издав смешок. Бред, да и только, особенно учитывая, какое предложение она ожидала услышать. – Вы ничего обо мне не знаете и собираетесь доверить своего ребёнка?

– Вы спасли мне жизнь. Меньшее, чем я могу отплатить, – это спасти вас от нищеты. Музыканты, с которыми я разговаривал,