Драгоценный враг - Уинтер Реншоу

— Шеридан? — громко спрашивает мама, когда я не сразу отвечаю.

Я надеялась проскользнуть мимо них, спрятав глаза, в которых отражалась усталость под солнцезащитными очками, и нырнуть в душ, чтобы смыть запах вечеринки и сигаретного дыма с волос, увы…

— Да, сейчас приду, — кричу я в ответ.

Торопясь пройти в свою комнату, я переодеваюсь и брызгаю спреем для тела растрепанные волосы, прежде чем завязать их в высокий пучок.

Когда через несколько минут я захожу на кухню, мама уже поставила мою тарелку. Они никогда не будут считать меня взрослой. До конца жизни останусь их малышкой. Их единственный ребёнок.

— Не нужно было… — сказала я ей, особенно потому, что в такие дни она тратит всю свою энергию, чтобы приготовить свою собственную тарелку.

Она уже запыхалась. Мама должна знать лучше.

— Но спасибо.

— Нам недолго осталось вот так завтракать в выходные, — отвечает мама, потягивая свой кофе, неуверенно сжимая кружку. — Дай мне насладиться этими последними выходными, которые мы вот так проводим.

— Ты ведёшь себя так, будто я уезжаю навсегда, — дразню я. — Я буду буквально в двух часах езды. Обещаю, что буду приезжать все время.

— Это ты сейчас так говоришь, крошка.

Папа подмигивает из-под очков в металлической оправе, его седые волосы все ещё влажные после утреннего душа.

Крошка.

Я хороню свою реакцию за вилкой, на которую нанизана болтунья, отгоняя мысли о том, что с ними будет, если они узнают, где я была прошлой ночью, что делала и с кем проводила время…

— Я тут подумала, может, в следующие выходные мы могли бы сходить по магазинам? — говорит мама. — В последнее время твой отец так много работает сверхурочно… Мы сможем купить тебе ещё что-нибудь для комнаты в общежитии. Холодильник? Дополнительное постельное белье? И тебе будут нужны тапочки для душа. Ты же знаешь, какими грязными могут будь душевые в общежитиях…

Я вздрагиваю при мысли, что могу принести маме какую-нибудь странную болезнь или грибок. В этом году мамина иммунная система выходит из строя, атакуя саму себя и ослабляя ее способность бороться с такими простыми болезнями, как обычная простуда.

Мама потягивает свой кофе, болтая обо всех необходимых для колледжа вещах, которые нужно купить. В последнее время ее медицинские расходы выросли, из-за чего наш бюджет сократился сильнее, чем обычно. По крайней мере, это то, что я слышала от них в последние несколько месяцев. По этой причине я взяла несколько дополнительных смен в Priority Cellular, чтобы не быть обузой для их кошелька. Бог знает, что они могут не беспокоиться хотя бы из-за этого.

— Вам не нужно этого делать. У меня все ещё есть деньги, которые я получила на выпускном. — Все триста долларов. — И я копила свои чеки.

У меня несколько тысяч на банковском счёте, на которые могу прожить учебный год, пока я не буду работать. Их должно хватить на оплату бензина, продуктов и предметы первой необходимости. Их немного, но мне хватит.

Я встаю, чтобы взять апельсиновый сок. Когда наливаю его в стакан, он почти прозрачного цвета, словно кто-то разбавил сок водой, чтобы напитка дольше хватило.

— О, милая. Мы настаиваем. Это практически обряд посвящения для родителей.

Мама пытается с этим смириться.

Я стреляю в отца взглядом, и он кивает. Все, что угодно, лишь бы любовь всей его жизни была счастлива.

— Может быть, мы сможем провести целый день за этим? И мы можем поесть в том ресторане, где подают булочки с сахаром и маслом, который тебе нравится.

Мама поднимает брови и улыбается.

— «Озеро Магнолия»?

Я не была там сто лет…

— Ага, — говорит она с сияющими глазами.

Мы часто туда ходили, когда я была маленькой. В средней школе, если бы точной. Это было до того, как папа потерял работу помощника ночного администратора в мясной лавке и до того, как состояние мамы ухудшилось.

— Ты работаешь в следующую субботу? — спрашивает папа.

— Да, — отвечаю я. — Но практически уверена, что смогу попросить Адриану прикрыть меня.

Она должна мне, после всего случившегося…

— Замечательно.

Папа тянется через стол, и его рука накрывает мамину.

В последнее время я так была поглощена своим собственным миром со всеми волнениями, которые были на моем жизненном горизонте, но не переставала думать о том, насколько их мир перевернётся, когда я уеду. Они прекрасно справятся без меня. Но это будет их испытание.

Я — весь их мир.

Всегда была. И всегда буду.

Когда мне было восемь или девять лет, однажды после школы я услышала, как мама плачет во время разговора с кем-то по телефону. Будучи любопытной, я прижала ухо к двери и подслушивала. Не уверена, с кем она разговаривала, но услышала, что мама произносила что-то вроде «в этот раз у малыша не было сердцебиения». А позже этим вечером я помню, как увидела слёзы на глазах отца. Мне потребовались годы, чтобы собрать картинку воедино и понять, что они потеряли ребёнка. Хотя родители никогда не признавались мне в этом. Думаю, что это не было правильной темой для обычной беседы.

Мне всегда было интересно, сложилось бы все по-другому, если бы я была не единственным ребёнком в семье. И когда я была маленькой, то часто просила на Рождество братика или сестрёнку. Но они всегда говорили мне, что им достаточно меня, я была всем, о ком они мечтали и даже большим.

Слишком много давления на одного ребенка.

Но я никогда не жила по-другому.

— Итак, крошка, — говорит папа. — Какие планы на сегодня?

Я собираюсь ответить, когда у меня на коленях раздаётся звук пришедшего сообщения. Быстро глотая разбавленный сок, я смотрю украдкой и чуть не захлебываюсь.

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Доброе утро, солнышко. Дай мне знать, когда я могу забрать свою рубашку.

— Милая, ты в порядке?

Мама наклоняется,