Драгоценный враг - Уинтер Реншоу

выпить халявного пива и сделать несколько фотографий, чтобы, выложив их, быть немного круче, чем они есть на самом деле. Но в глубине души им любопытно. Может быть, они немного ревнуют. Совершенно не подозревая, что они на самом верху своих жизненных достижений.

— Нельзя так говорить о своих друзьях.

Я делаю глоток, позволяя пузырькам щекотать свой язык.

— Друзьях? Я не знаю. У меня их никогда не было.

Он делает глоток из бутылки, удерживая мой взгляд в плену.

Я закатываю глаза.

— Неважно. Разве в школе пару лет назад ты не был королём бала? Не говори мне, что у тебя нет друзей.

— Они лишь заполняют пустоту в сердце. Ни больше, ни меньше.

Он с нежностью берет мое запястье в свою руку. И его большой палец обводит пульс, заставляя его в ответ биться быстрее.

Я отстраняюсь.

— Я должна тебя пожалеть? Бедного богатенького паренька? Это твоя фишка? Вот как ты заманиваешь задницу к себе в постель?

Контролирую, чтобы мои слова звучали просто и легко, несмотря на то что я определенно считаю, что каждое произнесенное слово — правда.

— Последнее, что мне нужно, так это твоё сочувствие. Уж точно я не бедный…и не маленький паренёк. У меня нет никакой… фишки и даже если бы и была, то мне не нужно ее использовать, чтобы заполучить задницу.

Без предупреждения он прикасается к моей щеке. Нежный поступок для кого-то настолько мрачного. Я царапаю зубами свою нижнюю губу. Это защитный жест, потому что я совершенно уверена, что он в нескольких секундах от того, чтобы поглотить меня.

У меня нет и шанса сказать ему «нет», потому что в ту секунду, когда он наклоняется, дверь спальни распахивается и в проеме появляется Адриана.

— О, мой бог! Я повсюду тебя искала, — говорит она, не обращая внимания на то, как все это выглядит. — Я думала ты ушла.

— Что случилось? — спрашиваю я.

Август делает шаг назад, проводя по волосам рукой и выдыхая.

— Этот парень, Исаак, просто придурок. Я хочу уйти.

Она вытаскивает телефон и экран освещает ее лицо в полумраке комнаты.

— Моя двоюродная сестра едет за нами. Она будет здесь минут через двадцать. Ты с нами?

Мы с Августом встречаемся глазами, и я клянусь, что вижу молчаливую мольбу остаться. Но даже если бы я и хотела, то не могу. Я пришла с Адрианой и уйду с ней. Но что важнее, я никогда бы не подумала остаться ради Монро.

— Она спустится к входным дверям через секунду, — говорит ей Август, хотя и не отрывает от меня глаз.

Тёмные брови Адри приподнимаются, будто она, наконец, осознала, что мы здесь были только вдвоём, и нас разделяло всего несколько сантиметров, прежде чем она ворвалась.

— О, — произносит она. — Оу. Эм, ладно…

— Я спущусь через секунду, — обещаю я ей. — Все в порядке.

Адриана исчезает, закрывая за собой дверь.

— Ты ведь не уходишь на самом деле? — спрашивает он.

— Конечно, ухожу…

— Я могу подкинуть тебя до дома.

Он делает глоток своего пива.

— Не в этом дело.

Август тяжело вздыхает, прищуривая глаза и сжимая полные губы.

— Ну это очень плохо, — говорит он.

Лунный свет, проникающий в комнату из окна позади меня, рисует мягкие тени на его лице. В этом свете он выглядит не так устрашающе.

— Надеялся узнать тебя поближе.

— Серьезно? Ты хочешь узнать меня поближе? — я смеюсь, делая кавычки в воздухе и закатывая глаза. — Потому что что-то подсказывает мне, что ты просто собирался склеить меня, — продолжаю я. — И мы оба знаем, что этого никогда не случится даже через миллион лет.

— Почему нет?

— Потому что ты — это ты, а я — это я. Я не думаю, что следует уточнять.

Я ставлю почти нетронутую бутылку пива на тумбочку и направляюсь к двери.

— Ничего личного.

— Не оскорбляй мой интеллект, Розочка.

— Я просто констатирую факты. Мы не можем повлиять на семьи, в которых родились. Мы не можем контролировать то, что наши родители сделали или не сделали.

— Так почему мы должны страдать от последствий? — спрашивает он.

Хороший вопрос. Я на секунду замолкаю.

— Потому что мы любим наших родителей. И уважаем их желания.

Я тянусь к дверной ручке, когда он подходит ко мне ближе.

— Должно быть, это ад, — говорит Август.

— Что? — останавливаюсь я как вкопанная.

— Все время жить по чужим правилам. Никогда не действовать исходя из своих желаний. Какая гребанная трата времени.

Он делает глоток, позволяя своему языку на долю секунды ласкать горлышко бутылки.

— Адриана ждёт.

— Дай мне свой телефон.

— Что? Зачем?

— Дай мне свой телефон, Розочка.

Он протягивает свою ладонь.

— Прости, но нет. Мне не нужен твой номер. У меня нет никаких причин, чтобы писать тебе когда-нибудь. Я польщена твоей самоуверенностью и стремлением бросить вызов авторитетам или что ты там делаешь, но я любезно откажусь, — говорю я.

— Из-за рубашки, — произносит он отрывисто. — Если бы ты написала мне, когда она будет готова, я бы договорился забрать ее.

Оу. Конечно.

— Это Баккарин за четыреста долларов, — добавляет Август.

Я не могу не почувствовать, что в нем говорит уязвлённое эго, которое хочет заставить меня почувствовать, что дорогая рубашка значит для него больше, чем желание встретиться со мной вновь.

— И я бы хотел вернуть ее.

Без дальнейших возражений, достаю из сумки телефон и протягиваю ему. Когда он возвращает его, я вижу, что он записал себя как ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ.

— Вот, — говорит он. — Теперь твои родители никогда не узнают.

Мой желудок совершил кувырок — дело не в чертовой рубашке.

Но моя решимость крепнет словно сталь.

Я не могу попасться на крючок лести. Не могу потерять себя, соблазнившись