Если только ты - Хлоя Лиезе

А потом я чувствую его, тёплого и близкого ко мне.

— Я собирался сказать… — его голос шепчет по моей шее звуками полночного дыма и звёздного света, танцующими по тёмным переулкам. — Что эта библиотекарша… днём она очень примерная. Пристойная, тихая, милая… — его дыхание задевает моё ухо, и я дрожу. — Но по ночам она доминатрикс, дикое животное, наконец-то выпущенное из клетки.

Мои глаза распахиваются шире. К щекам приливает жар.

А потом он исчезает, нас снова разделяет балкон, когда Себастьян опускается обратно на шезлонг.

— Тебя весело шокировать.

Я резко разворачиваюсь, сердито глядя на него.

— А ты неисправимый мудак.

— Виновен, Сигрид. Виновен.

Мои зубы стискиваются.

Себастьян поднимает косяк, которому он дал затухнуть, и подносит к губам, хлопая вокруг себя в поисках зажигалки.

— А теперь прошу меня извинить, забвение ждёт. Я дам тебе знать, когда буду готов начать это притворство с друзьями…

— Мы начинаем сейчас, — мой голос сильный. Кремень.

Я едва узнаю себя.

Но в этом ведь и смысл данной затеи, так? Внутри меня есть сильный голос. Просто я долго его не слушала, не верила в него. С тех пор, как я отправилась в колледж и полностью стала независимой, я поклялась себе, что буду взращивать этот голос, прислушиваться к нему, понемножку, всё больше и больше.

Теперь нет пути назад.

Я не какая-то доминатрикс, которой он меня дразнил, но чёрт возьми, во мне есть нечто свирепое и дикое, царапающее свою клетку. Пора начать действовать соответствующим образом.

— Мы начинаем сейчас? — Себастьян опускает косяк, глядя на меня оценивающим взглядом. — Кто сказал?

Я целеустремлённо иду к нему, выпрямляясь во все свои 185 см. Я забираю у него косяк, тушу его в воняющем виски бокале и говорю ему:

— Я.

Глава 6. Зигги

Плейлист: Olivia O’Brien — Love Myself

— Если у меня будут проблемы с Фрэнки из-за того, что я вышел из дома, — бурчит Себастьян, набирая код, чтобы запереть дверь, ведущую из его дома в гараж, — то я свалю всё на тебя.

Я выхватываю ключи, свисавшие из заднего кармана его чёрных джинсов, подкидываю в воздух и снова ловлю, пожимая плечами.

— Если она будет отчитывать тебя, дай мне знать. Я скажу ей, что ты захотел чего-нибудь питательного, пока трезвел, и я пошла тебе навстречу.

Он выгибает бровь.

— Ты соврёшь Фрэнки?

— Это не ложь. Это просто… пока не правда.

У него вырывается хрюканье.

— Я не собираюсь становиться трезвенником.

— Тебе нужно хотя бы создать такую иллюзию, — я иду по его массивному гаражу, минуя одну спортивную машину за другой. Наконец, я нахожу ту, которую хочу и которая совпадает с брелком на ключах.

— О нет, бл*дь, — говорит он, когда его Бугатти мигает нам фарами.

Я улыбаюсь, снова нажимая кнопку, чтобы запереть его.

— Попался.

Я бы ни за что на свете не смогла сесть за руль машины, которая так дорого стоит, особенно когда мои водительские навыки в лучшем случае удовлетворительные, а тревожность заставляет стискивать руль до побеления костяшек пальцев.

Себастьян сверлит меня сердитым взглядом.

— А ты маленькая шутница, да?

— Шутница? — пройдя мимо Бугатти, я останавливаю выбор на наименее пугающем автомобиле, который всё равно является стильным красным Порше Кайен. — Я бы никогда не назвала себя таковой. По сравнению с моими братьями, Вигго и Оливером, я весьма кроткая.

— Пугающая мысль, учитывая, что ты обошла мою систему безопасности и вскарабкалась по моему дому. Кстати, ты до сих пор не сказала, как ты это сделала.

— Как? О, легко, — я открываю водительскую дверцу Кайена. Себастьян её захлопывает. Я снова открываю. — У меня пять раздражающих братьев и очень упрямая сестра, Себастьян. Я могу продолжать так всю ночь.

— Себ, — поправляет он, снова захлопнув дверцу. — Скажи мне, как ты попала в мой дом.

— Скажи мне, почему тебе не нравится, когда я зову тебя Себастьян.

Бурча себе под нос, он разворачивается и начинает обходить капот машины. Заметив своё отражение, он останавливается, морщится, затем начинает возиться со своими влажными тёмными волнами.

Он принял мудрое решение сходить в душ перед уходом, учитывая, что он пах как сама смерть. Когда он сделал это объявление, встав и держа чёрный плед обёрнутым вокруг талии, я собиралась последовать за ним, но Себ остановился, надавил пальцем на моё плечо, пока я не сделала шаг назад, и запер меня на балконе. Затем через стекло сказал, что если я как-то забралась туда, то смогу и спуститься.

Мудак.

Морщась от синяка на заднице, который я заработала, приземлившись у него во дворе (забираться на тот балкон определённо было проще, чем спускаться), я сажусь на водительское место и завожу машину.

— Ладно, — Себ нажимает на телефоне кнопку, которая заставляет гаражную дверь подняться. — В какое до боли душевное заведение меня волокут?

— Закусочная Бетти, — говорю я ему, выезжая из гаража.

Я могу это сделать. Я могу вести этот очень дорогой внедорожник и не разбить его. Я уверенный, способный водитель.

— Закусочная Бетти? — он хмурится. — Почему это звучит знакомо?

— Рен наверняка упоминал её в тот или иной момент.

— А, точно. Они с Фрэнки часто туда ходят, да?

Я улыбаюсь, включая поворотник и вливаясь в дорожное движение.

— Да. Это теперь их место. Раньше именно туда Рен водил меня, когда…

Мой голос обрывается, когда тяжёлые воспоминания о том периоде моей жизни резко атакуют лавиной. В старших классах недиагностированный аутизм привёл к колоссальным сложностям в общении и сенсорным проблемам, а те вызвали массивное выгорание. Моя тревожность напоминала воронку, утягивавшую меня в унылые мысли, и я погрузилась в глубокую депрессию. И пусть я благодарна, что признание этих сложностей привело к диагнозу, поменявшему мою жизнь, узнаванию, как понимать себя и