Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци

Она вспылила, скрывая за гневом смущение:

– Кто об этом думал? Я только подумала, что раз уж мы женаты, то в первый раз… уж точно не я первая накинулась на вас с поцелуями. Совсем недавно… хотя все в свои руки взяла я, это было только потому, что я спала, а у спящего все в голове перепутано. Когда я бодрствую, я, вообще-то, очень сдержанная…

Владыка перебил ее:

– Ты права. Это я взял все… в свои руки.

Она хотела сказать что-то еще, но ее слова утонули в поцелуе.

Владыка закрыл глаза, и Фэнцзю обнаружила, что у него очень длинные ресницы.

Под пологом мерцала жемчужина Ночи, светились снаружи белые деревья.

Фэнцзю положила руку владыке на плечо, слегка наклонила голову и тоже закрыла глаза, медленно обнимая владыку за шею.

Она едва ли сознавала, что делает. В голове у нее смутно мелькали мысли. Судьба быть вместе – действительно удивительная штука. Даже в самых смелых мечтах она никогда не воображала, что однажды владыка станет ее мужем и будет сам целовать ее так трепетно. Что однажды он так осторожно придержит ее за затылок, так беззащитно закроет глаза, так нежно прикусит ее за губу.

Владыка, бог из богов, тот, кто вечно оставался на недосягаемой высоте Трех Пречистых, пребывая на чистой земле истинного прозрения. В мире не было никого, кто осмелился бы попытаться затянуть его в пыльный мир страстей, а она осмелилась. Осмелилась и преуспела. Она была так талантлива.

Она заманила его в сети любви, которой он никогда не испытывал прежде. Должно быть, он еще не привык к этому чувству. Но все же не растерялся. Дун Хуа все еще шел в своем темпе, по своим правилам. Он определенно был тем владыкой, которого она всегда знала.

Ей это нравилось.

* * *

Некоторое время спустя Дун Хуа посмотрел на Фэнцзю, спящую в его объятьях.

У девушки, которую он держал на руках, были тонкие, точно ивовые листья, брови, слегка изогнутые густые ресницы и припухшие розовые губы. Она выглядела намного лучше, чем когда только проснулась.

Большой час[14] пролетел слишком быстро. Хотя Дун Хуа поступил не слишком честно, не дав Фэнцзю обрушить на него праведный гнев во второй половине этого часа, ему было все равно, честно он поступил или бесчестно, допустимо или нет. Если это было полезно, значит, хорошо.

Сейчас важнее всего было извлечь ее душу и поместить тело в печать восстановления. Нельзя было упустить время.

Когда через несколько месяцев ее тело исцелится и она покинет печать, выправится ли ее спутанная память? Будет ли она ненавидеть его, вспоминая свое заточение во Сне Аланьжэ? Конечно, владыка думал об этом, и от подобных мыслей у него начала слегка болеть голова. Но, в отличие от военных построений, сейчас он не мог принять какие-то упреждающие меры. Ему оставалось только подстроиться под ситуацию, когда придет время. Как только он увидит, как отреагирует Фэнцзю после выхода из печати восстановления, он поймет, как заставить ее поверить ему.

Он отнес крепко спящую Фэнцзю к заводи Отраженной луны.

Луна холодным светом озаряла тихую ночь. Одной рукой придерживая Фэнцзю, владыка слегка приподнял рукава, и воды заводи разошлись, обнажив печать восстановления. Водяная завеса медленно стекла по незримым стенам печати, открывая взору ледяной гроб, излучающий слабое белое сияние.

Круживший вокруг гроба туман мгновенно распределился по водной глади. С первого взгляда становилось очевидно, что эта распространяющаяся пелена – на самом деле озеро могучей ци. Хотя туман светился не очень ярко, он вовсе не терялся в изумрудном блеске леса и ослепительном сиянии луны, наоборот, в сравнении с ним лес Десять ли белых рос будто выцвели. Плавающие в воде рыбы впитывали капли духовной силы. Достигнувшие сотни лет совершенствования, одна за другой принимали человеческий облик и поспешно падали на колени прямо в воду, чтобы выразить почтение божеству в пурпурном одеянии.

Владыка равнодушно прошел мимо них прямо в воду. Он осторожно уложил спящую в его объятьях Фэнцзю в ледяной гроб. Она нахмурилась и пожаловалась во сне:

– Холодно.

Осмелевшая маленькая рыбка-дух подалась вперед в попытках разглядеть лицо девушки в ледяном гробу. Ее спутник поспешно оттащил ее назад и надавил на затылок, вынуждая склонить голову. Но рыбке все еще было любопытно, поэтому она снова вскинула голову, пытаясь подглядеть.

Владыка тем временем снял верхние одежды и накинул их на Фэнцзю. Он держал ее руки в своих, пока те не перестали дрожать, а затем успокаивающе прошептал:

– Будь умницей и подожди здесь немного. Я вернусь за тобой чуть погодя.

Затем он пригладил ее растрепавшиеся волосы и повернулся к стоящим на коленях рыбкам-духам.

– Я доверяю ее вам. Присмотрите за ней.

Он не повысил голоса, но духи рыб в заводи склонили головы еще ниже в знак почтения, почти благоговения. Голоса их дрожали от страха, но говорили все, никто не посмел отмолчаться:

– Внимаем приказу достопочтенного владыки.

Круглая луна скрылась из виду. Духи рыб видели, как божество в белых нижних одеждах долго наблюдает за девой в гробу, затем дотрагивается пальцем до ее лба и вытягивает ее душу. Извлеченная душа белой лентой тумана мягко обвилась вокруг его пальца, испуская слабое сияние, сдержанное и прекрасное.

* * *

Для восстановления душу Фэнцзю полагалось поместить в тело живого человека. Но если использовать в качестве сосуда обычного человека, то силы Фэнцзю будут ограничены. Владыка опасался, что ее душа переплетется с душой носителя и разделить их будет очень и очень хлопотно. Лучшим выходом из ситуации было найти беременную женщину и поместить душу Фэнцзю в плод в ее чреве.

Дун Хуа осторожно извлек душу Фэнцзю и отвернулся. Позади него ледяной гроб медленно погружался в воду.

Сегодняшняя ночь была безветренной, и все же это был хороший день.

Глава 3. Обменяться телами и душами с Аланьжэ

Очнувшись от сладкого и глубокого сна, Фэнцзю долго и бестолково сидела на кровати.

Мгновение назад она прогнала служанок, стерегущих ее у кровати. О ней заботились девушки стройные и милые, ей очень нравилась их внешность. Кроме того, они выполняли свои обязанности со знанием дела и особой тщательностью, что Фэнцзю тоже вполне устраивало. Они также соблюдали церемониал и знали, что нужно проявлять уважение, – обращались к ней «ваше высочество». По-хорошему, Фэнцзю было не на что жаловаться.

Ее смущало только то, что, служанки хотя и величали ее «ваше высочество», однако была она не «ваше высочество