Месть. Никогда не прощу - Софи Вирго

напрягаю друзей проблемами, Ир. Это мое святое правило, иначе дружбу можно потерять, - пожимаю плечами, а саму тошнит от этой фальши, но надо усыпить ее бдительность. - А я нашей дружбой дорожу.

- О, это круто, что ты это понимаешь. Я хоть и говорю это, но терпеть не могу, когда на меня кто-то проблемы перевешивает и совет просит, а потом винит, что ничего не получилось. Но ради тебя готова была сделать исключение.

Какое благородство, батюшки, посмотрите на нее. Хотела сделать исключение. Да не нужны мне твои исключения, твоя фальшивая забота, твои ядовитые советы.

- Ты точно в порядке? - Ира наклоняет голову, будто выискивая малейшие признаки слабости на моем лице. - Словно ты на меня обижена.

Я чуть не задыхаюсь от ее слов. Обижена? Нет, я не обижена. Обида, это когда тебя случайно задели в толпе. Обида, это когда забыли поздравить с днем рождения замотавшись.

То, что я чувствую, это нечто большее. Это всепоглощающая ярость, это холодная ненависть, это желание мести, которое пульсирует в крови.

Я собираю доказательства. Я планирую месть. За каждую слезу, за каждую ночь, когда я ждала мужа, а он был с ней. За сына, который спрашивал, почему папа его не любит. За ту пустоту, что теперь живет у меня в груди вместо сердца.

- Все хорошо, - говорю, ускоряя шаг. Дорожка гудит под ногами, ритмично постукивает, как отсчет времени до взрыва. - Просто проблемы еще на стадии разрешения. А как ты?

Ира смеется. Ее голос звенит, он такой же легкомысленный и пустой, как и все ее существо.

- О, у меня все замечательно! Мой мужчина наконец решился. Сейчас разоряет своего друга, выкупает его долю. И он оформит долю друга на нашего сына, а свою - на меня, чтобы жене после развода ничего не досталось.

Кровь ударяет в голову с такой силой, что в глазах темнеет, а в ушах начинает звенеть. Я чуть не спотыкаюсь, хватаюсь за поручни, чтобы не упасть, чувствуя, как металл холодит мои ладони.

Стоп, как бы сейчас плохо ни было, надо натянуть улыбку, чтобы узнать все до конца. Интуиция снова меня не подвела.

- И что... - сглатываю ком в горле, но он не исчезает, а только становится больше, тяжелее. - Ты ему потом отдашь фирму?

Ира фыркает, переключает скорость на дорожке, будто мы обсуждаем новые туфли, которые можно легко вернуть в магазин.

- Я не его жена, Альбин. Я не дура. Разумеется, не отдам. Так он всегда будет при мне, власть будет в моих руках. Зря я что ли сына рожала, - она усмехается, а я сжимаю ручки тренажера так, что пальцы немеют, теряют чувствительность.

Перед глазами плывут черные точки, сливаясь в сплошную пелену. Не отдаст.

Значит, и мне ничего не достанется.

Ни денег, ни справедливости, ни даже призрачного шанса начать все сначала. Одной.

Нет. Я это так не оставлю. Я понимаю, они хотели меня оставить с голой опой, но у них ничего не получится.

Время ждать закончилось.

Мне пора действовать.

Глава 10

Глава 10

Альбина

Мы с Ромой устроились на диване в гостиной, укрывшись одним пледом, его ноутбук балансирует на наших коленях. На экране идет какая-то абсурдная комедия. Сын выбрал ее специально, чтобы поднять мне настроение. Мой большой, но маленький мужчина чувствует, что с мамой что-то происходит и старается поддержать.

Его смех искренне разносится по дому, так же, как и мой, и на эти секунды я забываю обо всем, просто наслаждаюсь этим моментом.

Но ничто не длится вечно.

Дверь в прихожую хлопает с такой силой, что мы оба вздрагиваем. Марк появляется дома в скверном расположении духа, и, честно говоря это немного странно. До воплощения моего плана осталось всего несколько дней, я довожу все до идеала, и нанесу удар за неделю до того, как он должен нанести свой, по словам его любовницы.

- Опять сидишь дурью маешься, Рома? - Марк стоит в дверях несколько секунд, а потом резко ослабляя и снимая галстук, идет к нам.

Чувствую, как сын мгновенно замирает. Муж бросает взгляд на ноутбук, и Рома моментально закрывает крышку, словно пойман на чем-то запретном. Пальцы сына начинают дрожать, вижу это даже в полумраке комнаты, освещенной только торшером у дивана и ночной подсветкой в потолке.

- Пап, мы просто... - голос Ромы звучит неуверенно, он сжимает край ноутбука так, что побелевших костяшек.

- В комнату. Сейчас же, - Марк бросает это так резко, что хочется взять у сына ноутбук и как врезать по одной голове, но насилие ничего не решит.

Сын встает с дивана, не поднимая глаз. Его плечи ссутулены, будто он пытается стать меньше, незаметнее, раствориться в воздухе. Я хватаю его за руку, но он мягко высвобождается, не встречаясь со мной взглядом, и уходит, оставив ноутбук на диване.

Дверь его комнаты закрывается с тихим звуком, который почему-то звучит громче, чем если бы он хлопнул изо всех сил.

- Что не так? - я встаю, чувствуя, как по спине бегут мурашки от злости, а в груди разливается волна ярости. - Почему ты волком смотришь на сына, упрекаешь его просто так? Ничего не произошло. Зачем столько агрессии?

- Это не твое дело, - он проводит рукой по лицу, и я замечаю, как дрожат его пальцы, как напряжены мышцы спины. - И все эти комедии и посиделки с матерью у дивана неприемлемы, когда он ходит через день, да каждый ко мне за помощью в домашней работе… Ему стоит учиться, чтобы не быть тупым идиотом.

Я чувствую, как что-то холодное сжимает мне горло, перекрывая дыхание. Комната вдруг кажется слишком тесной, воздух слишком густым, а потом наступает свобода, заставляющая меня сорваться хоть в этой мелочи, потому что сил скакать на задних лапках уже нет.

- Наш сын не дурак, - голос звучит тише, чем я планировала, но каждое слово такое четкое, что муж реагирует правильно, удивляется и злится, что ему возразили. - И это нормально, когда ребенок чего-то не понимает. Для этого и есть взрослые: учителя, родители, репетиторы, чтобы помочь,