Пока это не было любовью - Татьяна Романская

и при этом оплачивал роскошную жизнь, к которой они с Татьяной привыкли. Если бы он не крал все, что вкладывали люди, он бы не смог вывести такую сумму за границу.

— А может быть он еще чем-то зарабатывает? Вдруг он наркотиками торгует или контрабандой оружия занимается? — предположила она.

— Таня, не надо придумывать сложные диагнозы, когда есть простой и очевидный.

Татьяна закатывает глаза.

— Тебе бы врачом быть.

В словах Татьяны есть доля иронии. Именно ее муж Егор стал причиной того, что я не стал врачом.

— Может быть все, что угодно! Но наличие счета за границей, да еще с такой суммой — это же подозрительно. Тем более, когда Егор распоряжается такими деньгами.

Я закрыл глаза и попытался придумать такое объяснение ситуации, при котором Егор выглядит честным человеком.

— Единственное, что мне приходит в голову, что не противоречит закону, так это то, что он хранит там деньги для кого-то, то есть по чьей-то просьбе. Но в таком случае, владелец этих денег добыл их, скорее всего, нелегально, так что это все равно повод для беспокойства. Есть преступная составляющая в этой схеме, я уверен. Можешь узнать еще что-нибудь? Тогда мы поймем, насколько все плохо.

Татьяна кивнула.

— Я могу попробовать. Когда я это сделаю, что будем делать дальше?

Потом надо будет понять, насколько Татьяна в этом погрязла, неважно, участвует она специально в делах мужа или нет. Но я не хочу ее пугать.

— Давай разбираться по порядку. Мы еще не знаем, с чем имеем дело.

Она вздохнула и кивнула.

— Нам нужно найти надежное место для встреч. Егор, конечно, поверил в эти отговорки, типа я случайно встретила тебя, но, если это повторится и снова попадет в интернет, он решит, что мы любовники.

— Я думаю, что все будет хорошо, главное — не встречаться больше ночью, — ответил я.

Фотографии, конечно, были просто жесть. Меня предупредили. Что еще один такой залет, и придется выйти из партии. Я все объяснил и рассказал о своих планах на положительные публикации, и вроде все утихло. Но второй раз меня точно не простят. Татьяна права, нам действительно нужно предусмотреть место для встреч.

— Можем пока созваниваться по телефону. Сосредоточься на поиске документов. А еще — найди надежное место, в котором будешь все это хранить.

От неожиданности она так громко поставила чашку с кофе, что та звякнула.

— Ты уверен, что это нужно? Зачем такие заморочки?

— Нет, но ты же не хочешь, чтобы он нашел кучу распечаток и начал задавать тебе вопросы, Таня?

Я никогда не думал, что Егор может быть жестоким человеком, но с другой стороны, я не мог предположить, что он держит счет за рубежом и хранит там крупную сумму денег.

Она кивнула.

— Да, ты прав. Завтра же этим займусь.

— Все, мне пора идти, — сказал я, вставая.

Я и так уже пропустил одну встречу, чтобы прийти сюда. Не хочу, чтобы Инга подумала, будто я ее избегаю, хотя я понятия не имею, как вообще с ней себя вести.

Татьяна схватила меня за руку, когда я встал.

— Гордей, спасибо тебе за все, — сказала она.

Вид у нее измученный. И это понятно.

— Все будет хорошо, — ответил я.

Мне не хотелось оставлять ее в таком состоянии, но нужно убедиться, что в моей жизни тоже все под контролем.

— Будь на связи! — сказал я ей.

Я оставил Татьяну и вышел из кофейни.

Глава 10

Инга

Гордей Лавров опаздывает на первое же наше совместное мероприятие.

Его помощница усадила меня в кресло, пока Гордей не вернется. Устав сидеть, я встала, прошлась по кабинету и посмотрела в окно. Мы находимся на шестом этаже, так что можно разглядеть улицу. Куда он делся вообще? Я сверила расписание со временем. Сейчас мы должны быть на собрании. Мы оба. Но я сижу тут одна и ничего не понимаю.

По виноватому взгляду Ольги и ее поджатым губам становится понятно, что Гордей просто сбежал и ничего не объяснил. Как такой серьезный человек, депутат, может исчезать посреди рабочего процесса? Если случился форс-мажор, то почему он не предупредил свою помощницу, что ушел? Есть у меня несколько мыслей по этому поводу.

Его прохватил понос.

Вышел за сигаретами, и его сбила машина.

У него деменция, и он забыл, кто он и откуда.

Дверь так резко распахнулась, что я аж подпрыгнула от неожиданности, когда в комнату влетел Гордей. Он выглядел еще красивее, чем в субботу, если конечно можно быть еще красивее. Мое сердце бешено забилось, и я поняла, что лучше не смотреть ему в глаза, чтобы он не заметил, как я вспоминаю все, что он вытворял со мной несколько дней назад.

Я пришла сюда, чтобы работать, а не фантазировать о нем. Я работаю в серьезном издательстве и пишу о серьезных людях.

— Инга, — сказал он, — прошу прощения за ожидание.

Его помощница поспешила за ним, но он жестом отпустил ее, снял пиджак и сел за свой стол.

Я улыбнулась, глядя на стену за его спиной, словно боясь, что если посмотрю ему в глаза, то окаменею.

— Давайте приступим, — предложил он, когда я заняла место напротив его стола.

Гордей показался мне не таким, каким я его видела в субботу. Возможно, он уже устал на работе и поэтому выглядит немного уставшим. Но что-то подсказывает мне, что тот спокойный, уверенный в себе и немного высокомерный мужчина, которого я встретила в субботу, и был настоящим Гордеем. А вот это молодой человек, с аккуратно уложенными волосами, и немного ослабленным галстуком, почему-то не вызывает у меня симпатии.

Он взглянул на меня и вздохнул.

— Так это простое совпадение? — он сделал паузу, словно ожидая от меня ответа. — Или все-таки нет? — спросил он, слегка прищурившись.

Что он имеет в виду?

— Гордей, мы не так хорошо знакомы, но, исходя из моего небольшого опыта, могу сказать, что вы довольно прямолинейный человек, — возможно, он был таким только с женщинами, с которыми хотел переспать. — Что ты пытаешься сказать?

— Я просто не очень хорошо умею задавать вопросы, поэтому я спрашиваю: знала ли ты, что будешь брать у меня интервью, когда мы встретились на свадьбе?

Он подумал, что я переспала с ним ради публикации? Эта мысль заставила меня сжаться. Я, конечно, амбициозна и очень хочу проявить себя, но у меня есть определенные принципы.

— Нет, — сказала я. — Я не знала об этом.

Он выдохнул и, закрыл глаза, как будто испытал облегчение.

— Прости,