Отец подруги, или Влюблен без памяти - Виктория Победа

— Извините, — произношу удрученно.

Нет, правда, это уже похоже на проклятие.

— Нормально все? — он меня внимательно осматривает, точно так же, как вчера.

— Да, все хорошо.

Опускаю голову, смотрю в пол, ощущая себя последней идиоткой. Чувствую на себе его пронизывающий до костей взгляд и давлю неистовое желание бежать, сверкая пятками.

Он молча берет меня за подбородок и заставляет поднять голову. Я вынужденно смотрю на него, пока он пристально меня разглядывает, и вздрагиваю, когда большим пальцем он проводит по моей верхней губе.

— Соус, — отпускает мой подбородок и показывает подушечку своего большого пальца, а потом и вовсе делает то, чего я совсем не ожидаю — слизывает собранные остатки соуса со своего пальца, — так что там не так с половыми органами твоего парня?

Глава 10

Он серьезно это произнес?

Мне кажется, что у меня слуховые галлюцинации, и не только слуховые, потому что все происходящее кажется совершенно нереальным.

Это абсурд какой-то.

И взгляд этот, проникающий в самое нутро. Мне надо просто отойти, сделать всего один шаг назад, один крохотный шажочек, но я продолжаю стоять, будто прибитая к полу, прикованная взглядом серо-голубых глаз.

Не в состоянии двигаться, я лишь могу напоминать себе о необходимости дышать.

— Ну так что? — интересуется не без иронии.

— Нормально все, в смысле… там вообще речь не об этом, — проговариваю, запинаясь.

Щеки буквально полыхают, наливаясь кровью.

— Кир, да расслабься ты, что ли, — на лице мужчины появляется улыбка, — я пошутил, ну чего ты такая напряженная? Я такой страшный?

Я в ответ только головой качаю. А он, подняв руку, подушечками пальцев касается моего лица, осторожно, едва дотрагиваясь, заводит за ухо вьющуюся прядь моих волос. Это легкое, ничего не значащее прикосновение отзывается дрожью в телей.

— Не страшный? — уточняет, продолжая вгонять меня в краску.

— Нет, — произношу неуверенно.

— Тогда чего ты меня так боишься? — делает шаг ко мне и оказывается непозволительно близко, настолько, что я хорошо ощущаю исходящий от него жар.

Или это на меня так выпитое вино действует?

— Я не боюсь…

— Нет? А чего дрожишь?

Нависает надо мной, вынуждая сделать шаг назад. Отступаю инстинктивно и практически сразу упираюсь спиной в холодную стену. Вздрагиваю от контраста температур.

Чувствую себя так, словно оказалась в ловушке, однако не могу заставить себя оторвать взгляд от его глаз. И вот сейчас он совершенно точно смотрит на мои губы.

Я мгновенно вспоминаю о соусе и машинально облизываю губы.

— Кир, я последний человек, которого тебе стоит бояться, — он нарушает повисшую в коридоре тишину, но даже сквозь его голос я слышу грохот собственного сердца.

— Можно я пойду? — мой голос звучит тихо и кажется совершенно чужим.

Понимаю ведь, что могу уйти и разрешение мне вовсе не требуется. Никто меня силой не держит. Однако, несмотря на свободу действий, я не двигаюсь с места, продолжая стоять прижатой к стене.

Владимир Степанович уже привычно оценивает меня взглядом, в котором сейчас резво пляшут бесноватые огоньки веселья.

Я теперь, почему-то, точно уверена, что он забавляется.

Отойдя назад, он разводит руками.

— Беги, трусишка, — разрешает, посмеиваясь.

Я пользуюсь моментом и спешу удалиться.

Делаю несколько шагов и слышу доносящийся в спину голос.

— Кир.

Торможу, оборачиваюсь неуверенно. Жду чего-то, какой-нибудь очередной шутки.

— Я серьезно, не нужно меня бояться, — теперь он выглядит абсолютно серьезным, от маски веселья на лице не осталось и следа, — и если тебе что-то понадобится, у тебя есть моя визитка, я не шутил.

Киваю, едва заметно.

— Ты же ее не выбросила? — интересуется вкрадчиво и смотрит на меня так, словно в самую душу заглядывает.

— Нет, — отвечаю честно.

— Хорошо, — кивает, — доброй ночи.

— Доброй.

На кухню возвращаюсь в смешанных чувствах, даже удивляюсь тому, как умудряюсь не заблудиться и отыскать путь обратно.

Сашка с Лялей, что-то оживленно обсуждая, не сразу замечают мое появление.

Только когда я подхожу к столу, девушки, вздрогнув, переключают внимание на меня.

— Кир, с тобой все хорошо? — Саша обеспокоенно вскакивает с места.

— Да, — хмурюсь, не понимая, чем вызвана подобная реакция, — а что?

— Да на тебе лица нет, тебе плохо, что ли? Может воды?

— Нет, — трясу головой, — все хорошо, правда.

Сажусь на свой стул, беру бокал с оставшимся в нем вином и выпиваю его залпом.

— Все так плохо? — серьезно спрашивает Ляля.

— С бабушкой может что-то? — предполагает Саша.

— Нет, просто поссорилась с парнем, — выдаю самую логичную причину.

Не рассказывать же девчонкам о столкновении в коридоре с Сашкиным отцом.

— Оо, — понимающие кивает Ляля, и доливает вина в мой бокал.

— Спасибо.

Кошусь на девчонок и понимаю, что мое объяснение их вполне удовлетворило. Наверное, я действительно очень плохо выгляжу, раз вызвала своим появлением столь странную реакцию.

И ведь ничего не случилось, но сердце продолжает неистово стучать в грудной клетке. Перед глазами вырисовывается недавно возникшая сцена в коридоре. Ну мне же это не показалось? Он ведь в самом деле стер с моих губ соус, а потом слизал его с пальца.

От всплывших в памяти воспоминаний, меня бросает в жар.

— О, порозовела, — неожиданно громко замечает Саша, продолжая меня разглядывать, — приходишь в себя.

Я ничего не отвечаю, только беру бокал с вином и выпиваю половину.

Знала бы она реальную причину появления этого румянца на моих щеках. Пожалуй, будет лучше, если я все же вызову такси и уеду.

— Я, наверное, поеду домой лучше, — произношу, когда ко мне возвращается дар речи.

— Чего это?

— Ты из-за парня своего, что ли? — выдает догадку Ляля.

— Брось, Кир, ну хорошо же сидим, все ссорятся, да и в конце концов поздно уже, куда ехать-то на ночь глядя.

— Нет, —