Разрушение кокона - Тан Ци

Позже, во время Войны пяти кланов, никто – даже Чжэ Янь – толком не понимал, почему Дун Хуа решил сражаться плечом к плечу с Мо Юанем. Их взаимодействие на поле боя тоже было для Чжэ Яня загадкой: со стороны казалось, что между ними есть доверие – они без колебаний прикрывали друг другу спины, когда враги окружали их со всех сторон, – но назвать их близкими друзьями язык не поворачивался. В обычное время они, похоже, по-прежнему едва обменивались и парой слов.

Видимо, как владыка и сказал, его и правда связывали с Мо Юанем не такие тесные отношения, как с Чжэ Янем.

Бессмертный отрок подошел добавить чаю, и только тогда Чжэ Янь очнулся от воспоминаний.

В словах владыки не к чему было придраться, однако высший бог Чжэ Янь тоже был не трехлетним дитем, которого так просто обвести вокруг пальца. Возможно, Дун Хуа и правда не знал, куда направился Мо Юань, но как владыка, который ведал все и обо всех на тысячи ли вокруг, мог не знать о причинах его исчезновения?

Чжэ Янь задумался, а затем сменил тактику:

– Мо Юань… – Феникс помолчал, подбирая слова. – Хотя в последнее время боги постепенно ожесточаются, Мо Юань никогда не жаждал битв и убийств. Сдержанный и благородный, словно орхидея в пустынных горах, во время обсуждений он никогда не высказывался в пользу войны, ты и сам это знаешь. Не буду скрывать: когда семьсот лет назад он без колебаний вступил в Войну пяти кланов, нас с Бай Чжи это потрясло. Однако я слышал, что в ночь перед тем, как принять это решение, он виделся с Богом-Отцом и Шао Вань. Поэтому все эти годы я и задавался вопросом: не сказали ли они Мо Юаню нечто такое, что заставило его избрать путь войны?

Отпив чаю, Верховный владыка поднял взгляд на Чжэ Яня. Кажется, вопрос вызвал у него недоумение.

– Чем спрашивать сейчас у меня, не разумнее было тебе спросить самого Мо Юаня, пока он еще оставался с нами те последние несколько сотен лет?

Чжэ Янь вновь ощутил, как слова застревают в горле. Сегодня, с тех пор как он вошел во владения Дун Хуа, не считая сообразных приветствий, на каждое его слово владыка отвечал так едко, что фениксу только и оставалось хватать ртом воздух, не в силах вымолвить ни слова. Но о Чжэ Яне не зря ходила слава ловкача, который, как говорится, умел танцевать с длинными рукавами[139]. Скрипнув зубами, он принужденно рассмеялся и перевел тему:

– Ха-ха, да вот как-то не успел спросить. Кто ж знал, что он возьмет да пропадет?

Вот только Чжэ Яню уже надоело испытывать на себе ядовитый язык владыки. Он и первые-то вопросы задал, чтобы расположить Дун Хуа к разговору, но раз тот не поддается, смысл утруждать себя дальнейшей игрой в любезность? Лучше быстрее передать поручение старейшин Небесного клана и покончить на этом. Чжэ Янь кашлянул и, отбросив всякие церемонии, прямо изложил цель визита:

– Что ж, те вопросы я задал лишь из праздного любопытства, не хочешь отвечать – не надо. По правде говоря, сегодня я пришел главным образом по просьбе старейшин клана богов. Они просят тебя явиться в Девять небесных сфер. – Чжэ Янь прямо посмотрел на Дун Хуа. – Старейшины надеются, что ты, уважаемый брат, вернешься в Рассветный дворец и вновь возьмешь бразды правления в свои руки.

Владыка наконец воздержался от едких замечаний.

– О? Прошло всего три года – и у богов уже беспорядки?

Не поднимая глаз от доски, он задумчиво вертел в пальцах камешек для игры.

Услышав слово «беспорядки», Чжэ Янь вздохнул – и в этом вздохе не было ни капли притворства.

– Именно.

Он вкратце обрисовал сложившееся непростое положение дел:

– Мо Юань исчез, ты удалился в уединение. Поэтому два года назад боги избрали правителем сподвижника Мо Юаня. У того было два ближайших помощника: Хоу Чжэнь и Фу Ин. Владыка Хоу Чжэнь возглавил клан, и Фу Ин, разумеется, воспротивился его назначению. У каждого имеются свои сторонники, и теперь они противостоят друг другу в Заоблачном зале. Ныне ситуация стала крайне напряженной. Несколько старейшин обратились ко мне. Они посетовали, мол, если бы Мо Юань перед уходом мог хотя бы в двух словах открыто и честно высказаться насчет назначения преемника, клан богов не погрузился бы в такой хаос.

Чжэ Янь беспомощно развел руками:

– Как ты понимаешь, ни Хоу Чжэнь, ни Фу Ин не примут главенство друг друга. Если так продолжится, внутренняя борьба за власть перейдет в открытое противостояние. Единственный способ избежать этого бедствия – призвать на трон высшего бога, власть которого безоговорочно признают все восемь пустошей. После обсуждения старейшины пришли к выводу, что правителем можешь быть лишь ты, досточтимый брат.

Тук. Черный камешек лег на доску. Лицо Дун Хуа осталось невозмутимым.

– Когда я покинул Рассветный дворец, многие старейшины не скрывали своего ликования от такой приятной неожиданности. Теперь, когда они не могут справиться с неразберихой, порядок должен навести я?

Владыка, конечно, насмехался, однако следующие его слова прозвучали так бесстрастно, что могли сойти за искреннее любопытство:

– Я у них что, на посылках?

Соглашаясь выполнить просьбу старейшин, Чжэ Янь понимал, что сделать это будет очень непросто. Ответ Дун Хуа оказался именно таким, как он предполагал. Смущенный, высший бог проговорил:

– Мне тоже кажется, что те старики поступили не совсем… Эх… Если бы Мо Юань не исчез так внезапно и назначил преемника, не дошло бы того, что…

Тук. Еще один черный камешек занял свое место на доске. Владыка вдруг – невиданное дело – перебил Чжэ Яня:

– Мо Юань пошел путем объединения пяти кланов лишь затем, чтобы не дать Шао Вань открыть врата Жому и погибнуть во имя спасения смертных. Кто бы мог подумать, что волю небес нельзя изменить?[140] Врата Жому все равно были открыты, а Шао Вань сожгла себя в пламени нирваны феникса. Все, ради чего он боролся, утратило смысл. Разумеется, у него не было причины оставаться. Его сердце обратилось пеплом. То, что он дождался, пока наладятся дела четырех кланов, уже верх предусмотрительности. А вы еще жалуетесь, что он перед уходом не оставил преемника?..

Произнося эти слова, Дун Хуа по-прежнему не отрывал взгляда от доски, будто и говорил-то между делом. Его лицо оставалось бесстрастным, а голос – ровным, однако