Двор Ледяных Сердец - Элис Нокс

Лис смотрел умоляюще – придумай что-то, пожалуйста, придумай.

Выдохнула медленно, подняла взгляд на Верену.

– Дело не в уважении, леди Верена, – произнесла ровно. – И не в страхе. Просто… у каждого народа свои традиции. Свои обычаи. То, что естественно для вас, может быть неприемлемо для нас. И наоборот.

Верена приподняла бровь, заинтересовалась.

– Поясни.

Наклонилась, достала из кармана платья последний батончик – протеиновый, в яркой обёртке, помятый, но целый.

Положила на стол перед Веренной – медленно, демонстративно.

– Предлагаю обмен, – произнесла, и в голосе зазвучала уверенность. – Честный. Справедливый. Я съем вашу еду, если вы съедите мою. Человеческую.

Кивнула на батончик.

Тишина повисла абсолютная.

Морфрост откашлялся – тихо, но я уловила в звуке подавленный смех, удивление, восхищение.

Лис прикрыл рот рукой, в янтарных глазах заплясали искры – гениально.

Верена смотрела на батончик – долго, изучающе. На лице боролись эмоции: раздражение, любопытство, азарт, брезгливость.

Протянула руку, взяла его – осторожно, будто ядовитую змею. Поднесла к носу, понюхала.

Лицо скривилось – едва заметно, но я уловила.

– Это… что это? – спросила, и в голосе прозвучало отвращение.

– Протеиновый батончик, – ответила спокойно. – Еда из моего мира. Из обработанных злаков, орехов, сушёных фруктов. Питательно. Безопасно. Вкусно.

Верена покрутила его в пальцах, рассматривала обёртку – яркую, пластиковую, с надписями на английском.

Что-то изменилось в её лице – отвращение усилилось, углубилось.

– Это… обёрнуто в мёртвое, – прошептала, и голос дрогнул. – Пластик. Химия. Это… противоестественно. В нём нет жизни, нет магии, нет души. Просто материя. Переработанная, искусственная.

Отодвинула батончик подальше, будто он обжигал пальцы.

– Я не могу это есть. Оно мертвое. Как вы, смертные, можете питаться этим?

Пожала плечами – спокойно.

– Для нас это нормально. Естественно. Мы выросли на этом. Это наша еда. Как ваша – ваша.

Наклонилась вперёд, голос стал тише, но все слышали:

– Вот видите, леди Верена? У каждого свои причины. Вы не можете есть мою еду – она для вас мертва, противоестественна. Точно так же я не могу есть вашу. Не из-за неуважения. Не из-за страха. Просто потому что она… другая. Чужая. Не моя.

Тишина протянулась звенящая.

Верена смотрела на меня – долго, оценивающе. На лице боролись эмоции – злость, что её переиграли, восхищение смелостью, азарт от неожиданного поворота.

Потом медленно улыбнулась – широко, искренне.

– Умно, – произнесла, и в голосе зазвучало неподдельное восхищение. – Очень умно, Элли. Ты нашла способ отказаться, не оскорбив меня. Не нарушив этикета. Просто… логически объяснив.

Откинулась на спинку кресла, рассмеялась – звонко.

– Ладно. Признаю поражение. В этом раунде. Ты можешь не есть нашу еду. Я не обижусь.

Взяла бокал вина, подняла:

– За смекалку! За смертную девчонку, что переиграла Леди Шипов в её собственной игре!

Гости засмеялись, захлопали – некоторые искренне, некоторые из вежливости.

Морфрост поднял свой бокал медленно, посмотрел на меня – долго. В глазах плясало что-то тёплое, гордое, восхищённое.

Чокнулся со мной через стол – тихо, незаметно для других, но звук хрусталя о хрусталь прозвенел между нами, будто секретное послание.

Лис выдохнул с облегчением, улыбнулся – впервые за весь вечер.

Ужин продолжился. Я не ела. Но никто больше не спрашивал почему.

***

Время тянулось мучительно – тосты, речи, смех, музыка. Лютнист в углу играл мелодию печальную, тягучую, что вплеталась в разговоры, делала атмосферу ещё более нереальной.

Верена развлекалась – рассказывала истории, флиртовала с гостями, подкалывала Морфроста, язвила в мой адрес, но без настоящей злобы теперь, скорее играючи, как кошка, что уверена в победе.

Морфрост сидел рядом – молча, отстранённо. Отвечал только когда спрашивали напрямую, пил вино мало, смотрел в основном в стол или в окно, где небо темнело, звёзды зажигались одна за другой.

Лис оставался у ног Верены, но напряжение ушло из плеч. Иногда он смотрел на меня – благодарно, обнадёживающе, будто говоря: ты справишься, продержись ещё немного.

Наконец, когда десерт был подан и съеден гостями, Верена встала, подняла бокал. Зал затих мгновенно.

– Друзья мои! Последний тост! За нашу дорогую гостью! За Элли!

Все встали, подняли бокалы.

– Завтра рассвет решит всё! Либо она останется с нами навсегда! Либо вернётся в свой мир!

Посмотрела на меня, улыбнулась – загадочно.

– Утром я провожу тебя к Священным Камням, к порталу в твой мир. Как обещала. Но помни, дорогая…

Пауза. Взгляд скользнул на Морфроста, потом обратно.

– Если к рассвету твоё сердце застучит от любви… если почувствуешь то, что боишься признать… ты останешься. Навсегда. Договор.

Голос стал тише, но все слышали:

– Спокойной ночи, Элли. Последней ночи. Используй её мудро.

Отпила, все выпили, захлопали.

Ужин закончен.

Гости начали расходиться – медленно, неохотно, шёпотом обсуждая, делая ставки на исход.

Морфрост встал, посмотрел на меня долго.

Последний вечер. Последние часы.

Завтра я не увижу этот взгляд. Эти глаза. Этого мужчину, который за неделю перевернул мой мир.

И это правильно. Это то, чего я хочу.

Правда?

Он протянул руку – открытую ладонь, приглашение.

– Пройдёмся? – произнёс тихо, и в голосе звучали просьба, надежда. – Перед тем как… перед тем как эта ночь закончится. Хочу показать тебе кое-что. Последнее.

Посмотрела на его руку. Потом на лицо.

Каждая клетка кричала – да, пойду, хочу быть рядом.

Разум говорил – опасно, не привязывайся, завтра уйдёшь.

Но рука сама потянулась к его ладони. Легла в неё.

Пальцы сомкнулись – крепко, тепло.

И я поняла – что бы ни было завтра, сегодня я не откажусь от последних часов рядом с ним.

Пусть это глупо. Пусть больно. Пусть неправильно.

Но это моё. Мой выбор. Моё время.

Он повёл меня из зала – мимо гостей, что смотрели, шептались, мимо Верены, что улыбалась знающе, мимо Лиса, что кивнул обнадёживающе.

Прошли по коридорам – длинным, с окнами, через которые лился лунный свет. Спустились по лестнице из белого мрамора, вышли в сад.

Ночь была тёплой. Воздух пах цветами – розами, жасмином, ночными фиалками, – травой, чем-то сладким, дурманящим.

Луна поднималась над деревьями – огромная, полная, жёлтая, освещала всё вокруг мягким золотистым светом, превращавшим сад в место из сна.

Морфрост вёл меня дальше – через сад, к дальнему краю, где терраса выходила на открытое пространство. Каменные перила, покрытые мхом и вьющимися розами, ограждали край. За ними – холмы, леса вдали, небо, ничем не закрытое.

Остановились у перил.

Он отпустил мою руку – неохотно, медленно, будто физически больно было разорвать связь. Отошёл на