Две жизни для волчицы - Миранда Грин

— Последний век — да. Мою стаю знатно проредили, да и человеческие войны наложили на нас свой отпечаток, Полина. Если хочешь, мы обсудим это, как будет время. Владу-то в этом плане проще, змеи даже проклятых учат своей истории и своей картине мира, — Ужов сбоку кивнул, подтверждая сказанное.

— Было бы здорово, что-то мне рассказывали друзья и их семьи, но это все очень поверхностно.

— Значит, будем восполнять пробелы в знаниях. Думаю, эти две подойдут, — он указал на комнаты. — Андрей, если приезжает, живет там, первая слева после поворота. С обонянием проблем нет? Тогда не потеряетесь. Устраивайтесь, вечером жду вас на общем собрании.

Я благодарно кивнула. Первый этаж, сугробы и сосны за окном, наступающие синеватые сумерки. Сейчас бы на лапах пробежаться, но это подождет. Нас пригласили на неделю, еще успею в снегу поваляться, развлечься и размяться.

Первое, что бросилось в глаза, когда я открыла дверь выделенной мне спальни, это даже на вид тяжелое и теплое меховое покрывало. Иронично, что оборотни, сами будучи в какой-то степени животными, от кожи, меха и мяса не стремились отказываться. Не могу за это осуждать — по сути дела, это тоже борьба за место в пищевой цепочке, просто мы проигравших не только съедаем, но еще и их шкуры используем для обустройства своего быта. В целом ощущалось, что комнаты обустраивались продуманно и давали жильцу ощущение чего-то привычного и знакомого. Воображение активно дорисовывало какой-то источник тепла справа, но там на стене нашлась просто расписная панель.

Не удержавшись, я легонько на нее нажала. Трубы. Горячие. Ловко построено, все коммуникации спрятаны так, что ощущение какой-то сказочности и старины не нарушается современными технологиями. Даже искусственный свет был тщательно подобран, а его источник — не менее старательно спрятан. Животная натура требовала обнюхать каждый угол, но пахло только лесом и деревом, очень вкусно.

И явно кто-то поработал над шумоизоляцией, потому что присутствие других живых существ в соседних комнатах я ощущала только чутьем оборотня, но даже мой усиленный слух не мог уловить шаги, дыхание или сердцебиение. Дверь за спиной тихо хлопнула, уже закрываясь. Ко мне в комнату, так, что я не услышала, сумел прокрасться Смертин.

— Ну что, Леда, ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Что я могу сказать вам о поступках своего предка, если я знаю две разные версии ее истории?

— Предка? — он неожиданно оказался совсем близко. — О нет, милая. Как бы ты этого не отрицала, но это ты отвергла меня тогда, десять веков назад. Нарушила договоренность с твоим отцом и сбежала к этому чешуйчатому… Впрочем, об этом мы поговорим в другом месте, более располагающем…

— Полина? — в дверь постучали. — Все хорошо?

— Мы еще обсудим наши дела, Леда.

Смертин растворился, будто его и не было в помещении никогда, а я вздрогнула, просыпаясь. Привидится же такое, видимо, от жары разморило. Но Влад в дверь действительно стучал, не стоит заставлять змея нервничать. Откликаюсь на голос и, пошатываясь, подхожу к двери. Вот он, вред дневного сна, чувствуешь себя невнятной жижей, а не нормальным мыслящим живым существом. Ужов обводит помещение взглядом, словно чувствует чье-то присутствие, но никого не находит. А я даже думать не хочу о том, чтобы выйти к остальным перевертышам.

— Мне показалось, что у тебя что-то случилось и я пришел проверить. Мне не нравится, что Смертин тоже здесь. Он явно знает о нас что-то, чего не знаем мы сами.

— Я хотела поговорить с Эльхаром обо всем этом, как будет время. Думаю, он может достаточно много рассказать. Все-таки такой древний оборотень. Может и про Леду что-то расскажет, да и я узнаю, какая версия более правильная, та, которую родители рассказывали, или история Михеевны…

Меня внезапно расшиб нервный смех. Я с событиями этой жизни разобраться не могу, а мне судьба предлагает еще и такую головоломку решить. Хотя… кое-что я для себя уже поняла. И даже слова Эльхара скорее всего просто подтвердят мое ощущение. Леда любила Полоза. Если такие узлы из прошлых жизней — а можно ли их назвать кармическими? — предполагают не только повторение ситуаций, но и встречу одних и тех же душ, до Влад — точно древний змей. Но вот кто тогда приходил в мой дом детства? Кто устроил погром, караулил меня в подъездах, травил и подкидывал чешую? Были ли у Леды еще недоброжелатели, кроме отверженного человеческого князя? Как вышло, что Смертин в этой жизни родился перевертышем?

— Ты много думаешь, — я не заметила, как уткнулась в плечо Ужова, а тот теперь рассеяно перебирал мои волосы. — Не пытайся тянуть все эти проблемы на себе, хорошо? Мы решим их вместе, только не молчи. Мне… мне очень сложно понимать чувства, когда их не проговаривают вслух… Понимаешь, Поля?

Я кивнула. Владу верилось охотно. В конце концов, змей может и не говорил красивых слов, не обещал звезду с неба, но с самого своего появления в моей жизни помогал и поддерживал реальными поступками, а это гораздо более ценно. Знать бы еще, каким он был тогда, в прошлом. Очень уж любопытно.

— Кстати, пока ты обживалась, Эльхар успел передать время встречи вечером. Здесь есть небольшая площадка, я потом тебе покажу. Он хочет сразу обсудить все вопросы прошлого.

— Может и к лучшему.

ГЛАВА 5

Когда вечером я все же вышла из комнаты и постучалась к Владу, Ужова уже не было на месте, куда-то ушел, и знать бы теперь, где мне его искать. Ладно, как пройти к месту встречи, он мне объяснил, не потеряюсь, а если что — нюх выведет, уж запах еще одного волка и находящегося рядом с ним змея я точно учую. В этой части дома было достаточно тихо, почти пусто, словно нас специально поселили отдельно от других перевертышей. И я очень надеюсь, что это было сделано, чтобы избежать конфликтов с особо предубежденными.

Стоило покинуть гостеприимные стены, как меня практически сразу же настигло ощущение, что на меня смотрят, и как бы не несколько живых существ. Помня о странном дневном видении с участием Смертина, я постаралась выйти на освещенный участок, под камеры — несколько я уже рассмотрела, еще когда первый раз шла к дому. Вот только легче от этого не становилось. Стало только противнее, потому что взгляд облизывал ноги, и не спасали даже джинсы, которые я перед отъездом