Незваная - Ксения Скворцова

— Ну, княжна, ты всё ещё хочешь вернуть своего мужа?

5. Цена.

Мстиша сидела на завалинке глядя перед собой и думала о том, что за пригорком всё ещё ждал Сновид.

Она давно не испытывала такого унижения. Эти чужие, мерзкие людишки знали о её муже гораздо больше, чем сама Мстислава. Почему? Почему Ратмир так поступил с ней? Почему не рассказал всей правды? Разве это что-то изменило бы в Мстишином решении?

Нет. Тогда, опьянённая одним его присутствием, она была готова услышать всё. Принять целиком, со всем его прошлым. В конце концов, если в произошедшем и была вина, то лишь Радонеги. Сердце сжималось, когда Мстислава представляла себе маленького, лет двенадцати, Ратшу, растерянного и испуганного, не понимающего, что с ним происходит. Обнаружившего себя в крови, рядом с истерзанным телом друга…

Мстиша зажмурилась до рези в глазах. Ратмир должен был рассказать ей, тогда эти недомолвки не сыграли бы на руку Шуляку, тогда бы Мстислава не чувствовала себя униженной и беспомощной.

Княжна открыла глаза и сделала глубокий вдох. Сколь оскорбительна и неприглядна ни была эта правда, она и теперь ничего не меняла. Мстиша вытянула правую руку, что пересекал уродливый пылающий след, и посмотрела на кольцо. Она должна закончить то, зачем пришла сюда. Ратмиру ещё придётся ответить на все её вопросы, но прежде нужно было исправить то, что Мстислава натворила.

Когда Мстиша решительно вошла в избу, из печного угла на неё удивлённо зыркнула Незвана.

— Да, господин! — Мстиша выпрямилась, и её звенящий голос отозвался в пустых кувшинах. — Я хочу вернуть своего мужа!

Она с вызовом смотрела на старика, вспоминая предостережение Сновида и готовясь к худшему.

— Ну, что ж, — протянул Шуляк, задумчиво изучая её лицо, — коли решилась, я препон чинить не стану. Есть средство, что поможет тебе вернуть мужу людской облик. — Волхв прищурился, и по его поджатым губам скользнула тень усмешки. — Вместо волчьей рубашки сладь ему человечью.

Мстиша растерянно нахмурилась. Она готовилась к тому, что старик заломит страшную цену и только потом согласится провести какой-нибудь жуткий, кровавый обряд. Но слова колдуна пробили брешь в её решимости, и княжна лишь недоверчиво хлопала глазами.

— Что… Что это значит?

Шуляк хмыкнул.

— То и значит.

— Я… Я должна сшить ему рубашку?

— Да только не простую, а… — Он коротко оглядел её и хохотнул: — Золотую.

Мстиша принялась лихорадочно соображать. Человечья вместо волчьей? Волчья была сшита из полотна, которое княгиня спряла и соткала из волчьей шерсти. Тогда человечья рубашка должна быть из…

Точно следуя за мыслью, княжна рассеянно коснулась рукой убруса, скрывавшего венец толстых кос, и волхв расхохотался, наслаждаясь Мстишиным замешательством и медленно проступающей на её лице догадкой.

Нет!

Мстиша резко отдёрнула руку.

Волосы, что она растила всю жизнь? Богатство, которого раз лишиться и никогда больше не нажить? Свою гордость и красу? Косы, которыми так нравилось играть Ратмиру? Тяжёлый струящийся шёлк, что она каждый вечер любовно перебирала гребнем? Красота, что можно было подержать в руках?

— Нет! — крикнула Мстислава, даже не пытаясь скрыть ужаса, но колдун лишь пуще загоготал, а за спиной, как мышь из-под печки, подала писклявый голос гадкая девка.

— А говорила, — сквозь приступ смеха прокаркал Шуляк, — слышь, Незванка? А говорила-то, любит!

Мстиша развернулась и ринулась вон. Она бежала обратно в лес, не заботясь о том, что вслед ей раздался новый взрыв хохота. Ноги вязли в рыхлом снеге и норовили подвернуться, один раз Мстислава даже упала, обидно и унизительно. Бежать в шубе было тяжело, и скоро пришлось перейти на шаг. Чем дальше она отходила от проклятой избушки, тем легче становилось на душе.

Мстиша отказывалась верить в слова Шуляка. Он нарочно дразнил её глупой, бессмысленной выдумкой! Захотел испытать.

Что ж, вот и всё испытание. Она сломалась на первом же препятствии. На пустяке.

Пустяке?!

Остричь волосы? Позорно, словно она — гулящая девка, пойманная мужем с полюбовником, или обесчещенная рабыня! Она, княжья дочь! И где это видано — шить рубашку из волос! Да и как вообще подобное возможно?

Княжна резко остановилась. На белоснежной тропинке, точно гроздь оброненных сойкой рябиновых ягод, рдели кровавые пятна. Волк не пришёл к Шуляку. Где он? Что с ним? Удалось ли старику залечить его рану?

Нужно было переступить следы и идти дальше. Ведь она уже ушла. Тата всегда говорил, что из двух выборов правильным был тот, что труднее. Мстиша выбрала тот, что легче. Она сдалась. Она развернулась. Значит, Ратмиру никогда не стать человеком. Значит, надо просто забыть и жить дальше. Позволить Сновиду отвезти себя домой, в Медынь. Тата не рассердится, когда узнает всю правду. Пусть пошлёт гонца и спросит у самого Любомира и Радонеги, где их сын! И что такое их сын. Пусть попробуют отвертеться! Пусть сам Ратмир приезжает за ней!

Мстислава стиснула зубы и, задрав голову повыше, чтобы не видеть цепочку кровавых следов, двинулась дальше.

Во всём виноваты они! Они хотели воспользоваться Мстишей и снять проклятие! Они вынудили её выйти замуж за чудовище!

Горло свело подступившим всхлипом и, не выдержав, Мстислава уронила лицо в руки и разрыдалась, перестав крепиться: горько, в голос. Ей было тошно и стыдно себя. Своих мыслей. Того, что она осмелилась, пусть даже только в собственной голове, очернить человека, лучше которого ей не доводилось встречать. Она видела от него одно добро. Ратмир ни разу не поступил бесчестно, ни разу не заставил сомневаться в себе, ни разу не воспользовался её беспомощностью.

Мстиша вспоминала замерший, блестящий взгляд княжича, когда он рассказывал ей о своём первом обращении, и понимала, что Ратмир не мог рассказать. Не мог произнести эти слова вслух. Как и не мог простить себя. Да, это было малодушием, но люди — не боги, и Ратмир не безупречен. Нынче Мстислава понимала: всю свою жизнь он пытался искупить ошибки. Чужие ошибки, в которых Ратмир привык винить себя. Он не сказал Мстише, потому что по-настоящему боялся её потерять.

Мстислава не сомневалась, что, в отличие от своей матери, Ратмир никогда не смотрел на жену как на средство избавления от проклятия. Едва ли он вообще считал, что проклятие можно снять. Ведь оно и не было проклятием. Радонега добровольно отдала сына колдуну. Она собственной рукой сделала из него оборотня. Но Ратмир поверил Мстише. Поверил и разрешил себе стать счастливым. А она…

Кто из них двоих был настоящим чудовищем?

Она