Красавица - Валерия Аристова

Святая Маргарита взмыла ввысь, на самом гребне волны, тут же опустилась в глубину, волна перекатилась, не облив на этот раз палубу, снова нависла над ней. Ролан вел корабль по волнам, прыгая с одной на другую, как когда-то учил его Колен, и в какой-то момент понял, что наслаждается бурей, волнами, и своей властью над ними.

А потом буря так же внезапно стихла, как и пришла. Святая Маргарита замерла, орошаемая мелкий дождем, закружилась, как в водовороте, и остановилась. Упавшая бизань свесилась за борт и уныло полоскала в море испанский стяг. Гроза уходила куда-то на запад, и вокруг, сколько бы не вглядывался Ролан в море, в рассветной дымке не было никого. Ни единого корабля. Святая Маргарита встречала рассвет, когда свежее умытое бурей солнце всходило из-за горизонта в тумане золотистых облаков, в полном одиночестве.

Глава 8. Севилья

Севилья встретила их ветром и солнцем. Было прохладно, и Диана с непривычки куталась в теплый плащ и предпочитала поменьше бывать на улице. Но, не смотря на то, что Диана скрывалась в апартаментах, которые снял для нее Ролан, она не осталась незамеченной. Побродив по городу в сопровождении служанки, Диана обратила на себя внимание нескольких человек, которые уже вечером обнаружились под ее окнами с серенадами и цветами. Ролан бесился, но скрыть красоту Дианы в чужом городе оказалось невозможным.

Диана не очень расстроилась известию, что во время шторма мужа ее смыло в море. Можно сказать, что с ее плеч свалился тяжелый груз. Она, конечно, погрустила, но должна была признаться себе, что благодаря шторму и воле случая, она снова была свободна, и могла выйти замуж за того, кого избрал для нее отец. Желание примириться с отцом и мачехой настолько захлестнуло ее, что последние дни в море она думать ни о чем другом не могла, и сильно раскаивалась в своем детском поступке, приведшем ее в чужую страну с чужим человеком.

С Роланом они поссорились еще на корабле, и с тех пор практически не разговаривали. Он вошел в ее каюту, как только море немного успокоилось, бледный и уставший.

— Дон Диего погиб, — сказал он без обиняков, почему-то пряча глаза, — веревка не выдержала.

Не успела Диана понять, что чувствует по этому поводу, грусть или радость, он тут же принялся ею командовать.

— Только не говорите, что не рады от него отделаться, — сказал он, увидев ее слезы, — Господь помог вам скрыть следы вашей глупости. Через два-три дня мы высадимся в Севилье и пересядем на корабль во Францию. Самое ценное вы не сберегли, — он криво усмехнулся, — но не все потеряно.

Диана молчала, сдерживая слезы. Ее трясло от бешенства.

— Как вы смеете говорить со мной в таком тоне? – она поднялась и сделала шаг к нему, сжав кулаки, — какое право вы имеете…

— Право взрослого, который сопровождает глупую девчонку, — он отвернулся, — и прошу вас, Диана, не надо истерик. С этого дня и до момента, как я передам вас на руки вашему отцу, я являюсь вашим опекуном, как представитель короны. Прошу вас, мадам, ведите себя разумно.

Он снова не знал, зачем оскорблял ее. Один ее вид пробуждал к жизни самые темные его качества. Он не был склонен к насилию над женщинами, но Диану ему хотелось ударить. Так, чтобы увидеть страх в ее глазах. Отомстить за всю боль, что она причинила ему сама того не зная. В нем говорили еще не изжитая ревность, обида, и запоздалое раскаяние в том, что он убил человека не глядя ему в лицо в честном бою, а ударом в спину. Смалодушничал. Побоялся ее насмешки и ее отказа. Побоялся, что она заподозрит, что он влюблен, как мальчишка, в ее синие глаза. Сила собственной ненависти к дону Диего настолько потрясла его, что он до сих пор не мог прийти в себя, а при виде Дианы разозлился, и сам готов был впасть в истерику.

Диана опустила голову. Но напрасно он думал, что она признала свою вину. Медленно подняв глаза, она подошла к столу, куда слуги недавно поставили поднос с вином и фруктами, окинула его взглядом. Руки ее дрожали, но не от тоски по мужу, а от ненависти к человеку, стоявшему перед ней. Потом она сжала рукой бокал с вином, и резко обернувшись, швырнула его Ролану в лицо. За первым бокалом полетел второй, следом бутылка, блюдо с виноградом, что-то еще.

— Я вас ненавижу! – кричала она, — ненавижу! Уйдите! Я не хочу видеть вас! Больше никогда!

Ролан с трудом увернулся от бутылки, получив бокалом в плечо, потом догнал ее, пытавшуюся спрятаться за столом, и схватил за руки. Он тоже был зол. Ее поступок больно ранил, и он предпочел злость раскаянию, поэтому сжал ее руки так, что Диана закричала от боли и испуга.

— Еще одна такая выходка, и я на самом деле вас отшлепаю, мадам, — сказал он сквозь зубы, — а потом оставлю одну разбираться со всем тем, что вы натворили.

Он кинул ее на кровать, резко повернулся и вышел из каюты.

Диана, больно ударившись о стену головой, дрожала от переполнявших ее эмоций. Слезы боли и ненависти текли по ее лицу. Но даже сейчас она понимала, что лучше терпеть выходки Ролана де Сен-Клер, чем остаться одной в Севилье.

Закрыв глаза и вытерев слезы, она решила, что будет более сдержана с ним до тех самых пор, как увидит своего отца. А уж после отомстит за все унижения. В Париже у нее будет очень много времени.

С тех пор они практически не разговаривали. Ролан привез ее в гостиницу, нанял служанку и оставил одну, объявив, что отправляется в порт в поисках судна во Францию. Он был сдержан с ней, но голос его, с нотками металла, каждую его просьбу превращал в приказ. Диана, не привыкшая к подобному тону, ненавидела его еще больше, и все в ней протестовало против необходимости подчиняться ему. Он же раскаивался в том, что был груб с ней, но слыша ее рыдания в подушку по ночам, и решив, что она оплакивает дона Диего, сходил с ума от ревности к мертвецу, и его желание быть с ней добрее, разбивалось о ее осунувшийся вид и холодный