Дочь тьмы - Валерия Аристова

Магдалена будет принадлежать ему. Он не сомневался. В этом замке все балуются магией. Он был готов сыграть по их правилам.

Глава 12

Тетраграмматон

Все ингридиенты для обряда Габриелю удалось раздобыть достаточно просто. Сом оказался на кухне и он легко утащил его, скрыв под плащом. Травы сушились в старом сарае на заднем дворе, а ладан оказался в кадиле, что висело на крюке в церкви без священника. Габриель прихватил и кадило, так, на всякий случай.

Он вспоминал, что ему нужно еще. Не зная совершенно ничего о тайной науке, что была знакома в этом замке даже младенцу, Габриель два дня ходил, как потерянный. Проникнуть в комнату к книге с первого раза не удалось, а когда удалось, то он обнаружил, что книги на кафедре нет. Видимо, Магдалена или ее отец забрали ее, боясь, что чужие смогут прочесть их тайны.

Что ж, они немного опоздали. Габриель с трудом сдерживал эмоции. Магдалена будет принадлежать ему, и даже отец ее не сможет этому помешать. Теперь, когда он знает, кто может ему помочь, его не остановить на этом пути. И пусть на душе его будет страшный грех. Он не скажет никому. Да, он после смерти попадет в ад. Но если он не сделает этого, то жизнь его превратится в ад прямо сейчас. Он готов заплатить любую цену за любовь, ведь жизнь без любви потеряет всякий смысл.

Днем он видел, как Магдалена забавляется с хвостатым демоненком, подарком Андре де Синев. Андрэ тоже был при ней. И ему Магдалена улыбалась, и даже отвечала на его слова, то и дело опуская прекрасные глаза. Габриель отчаянно ревновал к более успешному сопернику, и только мысль о том, что он сам может стать победителем в битве за руку возлюбленной, поддерживала его силы.

— А вы знаете, что дает абсолютную власть?

Габриель сидел за столом и слушал бесконечные философские споры. Эти люди были помешаны на своей науке. Они целыми днями что-то писали, обсуждали и читали длинные лекции, после которых спорили о совершенно непонятных вещах.

Теперь выступал старик в темном балахоне. Длинные волосы его были абсолютно белы, и лицо тоже было бело, будто он никогда не выходил на свет. Возможно, так оно и было, подумал Габриель, ведь эти люди способны на любые чудачества.

— Что же это, расскажите нам, мастер Бланко, — послышался голос графа де Мон-Меркури, восседавшего во главе стола на темном троне.

Рядом с графом сидела Магдалена, которая слушала старика не менее внимательно, чем ее отец.

— И расскажу! — старец поднялся, провел рукой по лицу, на котором красовалась такая же белая, как волосы, бородка, — я недавно вычитал это в очень старом манускрипте, который подарил перед смертью мне один еврейский пастор. Тот перевел труд своего народа на латынь, и решил отдать его мне.

— И о чем же труд? — спросил граф.

Гости притихли, слушая ответ.

— О буквицах. Все о буквицах, с переводами, с рассказами о том, что означает какой символ. «Двадцать два», вот как называется труд. И там обозначено, что означает имя Бога, и как следует правильно его называть.

Казалось, в зале он был один, такая тишина настала после слов старца. Габриель тоже молчал, ожидая, что же тот скажет после того, как заинтриговал всех этих колдунов своими словами.

— О, пожалуйста, продолжайте, мастер Бланко! — послышался звонкий голос Магдалены.

Габриель поднял на нее глаза. Магдалена смотрела на старика, будто готова была предложить ему себя за те несколько слов, что он произнесет сразу после.

— О, прекрасная Магдалена понимает толк в знаниях, — проскрипел старик, — и я удовлетворю ваше любопытство, девушка. Потому что здесь нет людей, кто не достоин знать истину. А те, случайные люди, что слышит эти слова, не понимая толка в науках, не поймут и самой сути.

Он прокашлялся, потом заговорил тихо и проникновенно:

— Вы все знаете имя Бога, которое скрывается под словом Тетраграмматон, что означает как раз «Четыре буквы». Самые мудрые читали, что за буквы зашифрованы под этим названием. И даже пытались воззвать к Господу, чтобы получить защиту, и писали эти буквицы на защитных амулетах. Да, тут нет тайны. Все, кто ищет знания, найдет эти буквы. И имя Бога зазвучит неверным словом в его устах. Яхве… Йегва… Иаве… Как еще не искажают это имя! Но знаете ли вы, что звук этот не призывает Господа, ибо неверен?

Молчание, которое повисло после его слов, казалось, можно было резать ножом. Габриэль, как и другие, ожидал дальнейших слов старца.

— Как же правильно? — наконец спросил граф, наклоняясь вперед.

Лицо графа было взволновано. Он ожидал ответа, смотря напряженно и страстно.

— А никто не знает, как правильно, — хохотнул старик, — это только предстоит узнать. Мы называем Господа Адонай, Саваоф, Хашем, Эль, Яхве, называем еще множество имен, но все они не верны, ибо не отражают Его истинной сущности! Есть только четыре буквы, что составляют Его Имя. И я… Я! Я узнал, как правильно Его называть! Что означают эти буквы, и как правильно обращаться к Тому, кто настолько всемогущ, что позволил мне узнать эту тайну!

Старик сел, взял кубок и осушил его одним залпом. Лицо его было взволновано. Габриель смотрел на старика, не очень понимая, почему все это так важно. Но все вокруг понимали, и стали перешептываться тихими голосами, ожидая, что же скажет старец дальше.

— Мы знаем, что Имя записывается четырьмя буквами. Йуд означает кисть (руки), Хей означает Смотри!, Вав означает крюк, и мы имеем еще один Хей. И вот что писал старик-еврей в своей книге… — он снова осушил кубок, который наполнил ему мальчик-паж, — слово сие находится одновременно в прошлом, настоящем и будущем временах. Это глагол, означающий «Быть». То есть… — старик прокашлялся, — мы достоверно не знаем, как произносится это Имя, но мы знаем, что оно означает. Это означает: «Тот, кто существует всегда, в прошлом, настоящем и будущем». «Сущий». Как и сказал Господь Моисею, «Я есть Сущий».

— Но можем ли мы назвать его так, как произносим это на своем языке? — спросил граф, — у нас нет формы слова, находящейся одновременно в трех временах.

— Господь знает все языки, — старик тяжело вдохнул, — и поймет вас, если вы обладаете правильными знаниями.

Глаза его закрылись, и,