Просыпайся, любимый - Екатерина Политова

— Ну, давай. Вперед.

Его губы, они холодные на этом ветру? Мои мозги точно медленно замерзают, потому что я представляю только то, что ему придется дотронуться до меня, чтобы реально выкинуть с крыши. А я просто ужасно хочу этого. Прикосновения, а не с крыши, разумеется.

Он скалится, рукой отодвигает парня охранника в сторону, делает шаг ко мне и слегка наклоняется.

— А я смотрю ты любишь, когда тебе делают больно, Фа-о-ла?

По спине мурашки ползут, когда он называет меня по имени, растягивая каждую букву.

— Смотря кто, где и как, — отвечаю, не моргнув и глазом. И тяну носом воздух, хочу почувствовать его запах.

Но Рафаэль не двигается с места, разглядывая меня словно куклу, блуждая взглядом по моему телу. Но мне отчаянно хочется его разозлить. Вывести из равновесия. Я так хочу проораться кому-нибудь в лицо, пусть он меня и до чертиков пугает.

Из его зачесанных назад белых волос выбивается тонкая короткая прядь. Рафаэль, видимо, чувствуя это, проводил пятерней в черной перчатке по волосам.

— Две твои смерти на кладбище считаются? Тебе было достаточно больно? — низко смеется Рафаэль, а потом его лицо резко меняется и он рычит: — Ты хочешь лететь с крыши мертвая или ещё живая?

— Да я сама уйду. Однако, мне кажется, что я заслужила от тебя хотя бы благодарность за то, что ты дышишь?

Рафаэль вдруг начинает дико хохотать выпрямившись и запрокинув голову. Смеется так, будто я очень остроумно пошутила. Я поджимаю губы. Эти резкие смены настроения начинают вводить меня в ступор.

— Благодарность за то, что ты облажалась? — отсмеявшись, спрашивает он опять подавшись вперед.

— А может я не облажалась, — последние силы бросаю на то, чтобы отвечать ему твердо.

— Ты думаешь, я не узнал, кого ты искала на кладбище, смертница? Я ржал минут пятнадцать. Мужа… — он наклоняется ещё чуть ближе, и я чувствую, что того запаха озона уже нет. Есть только едва уловимый, но тяжелый запах парфюма. — Какую только чушь вы, дуры фон Стредос, не придумаете, лишь бы не отдавать силу Геррии никому.

— Ты сам отобрал у людей их магию Алого Древа! — выкрикнула ему в лицо.

— Я ничего не отбирал, Стихия вернулась ко мне по собственной воле. А вот вы… мерзкие падальщицы, замкнули всё только на себе. Геррия заперта в ваших куриных мозгах и крови.

— Ты, убийца, смеешь мне ещё что-то предъявлять? Кто были эти люди? Тот старик и женщина? — вырывается у меня и в эту секунду мне начинает казаться, что я перегибаю палку и мне стоит заткнуться, ведь он уже убивал меня, он может это повторить.

— М, те мертвые головы? — уточняет Рафаэль и выпрямляется, сунув руку в карман темно-бордовых брюк. — Это был мой старый слуга, который меня предал и шлюха, которая меня не удовлетворила. А что? Кстати, твоя собственная голова не болит? Ах да, у тебя болеть нечему, судя по выходкам.

Я пытаюсь сжать кулаки, но ногти впиваются в ладонь.

— Выходкам? Алло, Рафаэль, это были насаженные на забор человеческие головы. Странно, что полиция тебе ещё ничего не предъявила.

— Во-первых, кто разрешил тебе называть меня по имени? Для тебя я либо господин Асэрра, либо хозяин. — его голос спокойный и даже расслабленный, нет, его не вывести из себя, я его только повеселила. — Во-вторых, поищи себе мужа среди тех, кого я покалечил позавчера ночью. Там было много без мозгов и без магии. В-третьих, полиция пока размышляет, что же делать с тем, что я пока ни разу не напал первым. Твоя шея не считается.

— Так значит, та шлюха, что тебя не удовлетворила… решилась помериться с тобой силой? Или как у вас это происходило? — мне надо бы заткнуться, но меня уже несет так, что не остановишь.

Рафаэль смотрит на меня как на что-то мерзкое, даже верхняя губа чуть вздрагивает. Потом его лицо расслабляется и он мягким голосом говорит:

— Угадала, смертница. Хватит, я потратил на тебя достаточно времени, теперь ты мне его должна.

Решив, что разговор окончен, он разворачивается и я вдруг хватаю его за рукав пиджака быстрее, чем осознаю, что сделала.

Отпусти, отпусти немедленно, что ты творишь? Признайся себе, что он нравится тебе внешне, но это красивое лицо - это лицо убийцы. Что ты делаешь, Фаола?

— Не смей ко мне прикасаться, — ледяным голосом говорит Рафаэль, взгляд у него такой, что, мне кажется, в них начинает шевелиться пламя. Моя рука сама разжимается от страха. А потом он смотрит на парня в черном костюме. — Расслабься, Мер, эта дура очевидно пока ещё не знает, что делать.

И я понимаю, что парень держится за пистолет под пиджаком.

— Ах да, — рычит Рафаэль и мне не кажется, огонь в его демонических глазах и правда горит. — Родственники Эльдоры фон Стредос, живыми по этой земле ходить не должны. Это ты должна меня благодарить, что я ещё не вырезал из тебя кость Геррии и ты ещё дышишь, Фаола фон Стредос.

— Что ж. Спасибо, — ядовито цежу я сквозь зубы, и делаю шаг назад в Мертвые Земли. Пора вырваться из этого, закончить, пора сбежать. Выдыхаю, только когда каблуки утопают в серой пыли и проход в реальность захлапывается. Мне требуется какое-то время, чтобы успокоиться и взять себя в руки.

Из Мертвых Земель шагаю к поместью фон Стредос.

И тут же упираюсь носом в барьер матери вокруг дома. Она всегда делает чуточку сильнее, чтобы я не пролезла. Я стою рядом с посылками, которые доставщики по обыкновению кладут у ворот.

— Мама! Открывай! Нам надо поговорить! — и я упираюсь ладонями в прозрачный барьер, он идет синими разводами от моих рук.

И не поддается.

…эта дура очевидно пока ещё не знает, что делать.

— Как мне украсть его кровь, Урсула?! — я ударяю по барьеру рукой, и волна расплывается по нему кругами.

Я боюсь его. Я хочу, чтобы он вновь умер. Но также хочу, чтобы он ко мне прикоснулся, чтобы подошел ещё ближе. Он только и делает, что смеется над тобой, унижает и рушит твою жизнь. Я схожу с ума, я хочу, чтобы это прекратилось, это невыносимо, это невозможно…

Глава 4

Барьер вокруг поместья поддается, и я могу