Замуж не напасть - Антонина Циль

Тело нежити покрывали наросты. Они светились, будто крупные стеклянные иглы с голубоватой люминесцентной жидкостью внутри. Именно из-за этого свечения тварь предстала перед моим взглядом во всей красе. Она напоминала дикобраза-мутанта, которому природные выросты заменили на тонкие лабораторные пробирки.

Свечение играло и на кончиках игл – легкий голубоватый туман. Тварь всасывала его отростками, напряженно вдыхая длинным и зубастым крысиным рылом. Даже сквозь стекло, к которому я жадно прильнула, было слышно ее не то хрюканье, не то чавканье. Меня тварь тоже увидела, и мы оценивающе, с нездоровым интересом разглядывали друг друга.

«Дикобраз» слегка попятился, но… передумал. Видимо, решил, что жертва достаточно слаба. Нежить начала осторожно подходить к окну, принюхиваясь. В мою голову снова полезли деморализующие мысли, но я сжала нить покрепче.

Вздрогнула, когда на подоконник снаружи села гарпия.

— Иглоспин, — тоном работника зоопарка, демонстрирующего экскурсантам редкий вид хищной фауны, приглушенно сообщила гарпия. — Истинная нежить. Чарует, угнетает, заставляет жертву задуматься о Вечном, и, проникнувшись собственной ущербностью, не сопротивляться. В последнее время популяция иглоспинов выросла из-за отсутствия естественных хищников, вроде пауков-кинжальщиков и костяниц. В городах появляются редко, легко обходят средства защиты. Что, таких у вас на севере не водится? Немудрено, иглоспин тепло любит.

Спасибо за информацию. Прямо полегчало.

Глава 7

Эрик Найтли

Ночь выдалась тяжелой. Несмотря на обезболивающее плетение, болела спина, и эту боль Эрик ощущал даже во сне. Но в сновидении он снова ходил, осознавая, что здоровье вернулось к нему лишь на время. Ему надо было найти... кого-то очень важного. И Найтли бродил по дорогам смутно знакомого городка, напоминающего прибрежный Фейтаун, в котором он иногда покупал магические инструменты.

Проснулся он в ужасном настроении. Но стиснув зубы, заставил себя следовать привычному для себя режиму: холодный душ, упражнения, легкий завтрак, процедуры, просмотр писем и отчетов.

Поместье в Эмбертоне требовало постоянного внимания: управляющий воровал, работники разбегались, некогда любимый маменькин сад совсем одичал. Найтли подозревал саботаж. Однако чтобы разобраться, что там происходит и чем это грозит Эрику, поместье необходимо было навестить, что в нынешнем положении представлялось несколько… затруднительным.

Кузен Бальтазар Фроуз, сын маменькиного брата сэна Эдгара, тянул к «Дубам» свои загребущие руки с момента восстания хрономагов и покушения на Эрика. Раньше он и помыслить бы не смог, чтобы замахнуться на собственность Найтли. Двоюродного брата Бальтазар боялся. Ранение Эрика все изменило.

Отложив в сторону льстиво-пафосные письма от управляющего, Эрик постарался представить, что предпримет кузен.

Фроуз вполне способен собрать семейный совет и заявить, чтоб в силу известных причин Найтли больше не может поддерживать поместье в достойном состоянии. Маменьку этот вопрос давно не интересует, и при известном давлении она уступит племяннику.

Такой ход событий представлялся Эрику как самый вероятный. Подобно мелкому хищнику, как только Бальтазар почует запах смерти, то атакует немедленно.

Раньше, сразу после покушения, Эрику было бы все равно, кому достанутся его активы. Часы его жизни отсчитывали последние месяцы, и материальное казалось чем-то иллюзорным. Но сейчас кое-что изменилось. Возникло желание сохранить богатство и принадлежащее Найтли имущество. Появился человек, которому после смерти графа Эмбертонского все это пригодится.

Бальтазар и его отцу такой расклад не понравится. Они, несомненно, постараются опротестовать завещание родственника. На этот случай Эрик организовал экспертизу для подтверждения его здравого рассудка и памяти. Бумаги были магически заверены и переданы на хранение в Королевское Бюро.

В качестве опекуна ребенку Эрик выбрал Роберта Гароу. Граф Фенверский об этом еще не знал. Но Роберт не откажет лучшему другу. Гароу умен, богат, опытен в вопросах управления родовыми землями. Он всегда приходил Эрику на помощь. Именно он год назад внушил жалкому паралитику, отчаявшемуся полутрупу желание жить.

Он, а вовсе не... она. Задумавшись над составлением письма Гароу, Эрик не заметил, как в дверях кабинета появилась Тэлла. Молодая женщина с фальшивой улыбкой умиления наблюдала за бывшим любовником. Позади нее, состроив печальную, виноватую физиономию, маячил камердинер Клосс. Ему никогда не удавалось остановить сэнью Хейлер... ах да, уже сэньяру Больди.

— Дорогой, — сменив улыбку на выражение скорби под тяжелым взглядом Эрика, Тэлла устремилась к столу. — Я только что узнала! Какое несчастье!

Эрик не предпринял никаких ответных движений, оставаясь на месте. Тэлла замешкалась. Красиво пасть к ногам бывшего возлюбленного не получалось: пространство между стеной и столом было слишком узким для широкой, по последней моде юбки. Перегибаться через стол с чернильницами женщина явно побоялась. Но Тэлла не была бы Тэллой, если бы не нашла решение: она рухнула посреди кабинета, аккуратно рассчитав позу между пылающим камином и столом. А потом зарыдала, ломая руки.

— Ах, Эрик, Эрик... Как такое могло случиться?

Найтли ждал. Почувствовав, что начало представления не получило должного отклика, Тэлла изменит стиль поведения. Так и вышло, граф Эмбертонский хорошо изучил бывшую даму сердца. А ведь раньше неоднократно попадался на ее уловки.

Тэлла перестала рыдать и замерла, поникнув всем телом, видимо, раздумывая, как еще заставить Найтли расчувствоваться. Она прекрасно осознавала, что в этом розовом с белым платье похожа на дивный цветок, и давала возможность полюбоваться собой: длинной шеей со скромной подвеской и соблазнительными завитками светлых волос, хрупкими ключицами и главным своим украшением – декольте.

— Муж в курсе, что ты здесь? — устав ждать, скучающим тоном поинтересовался Найтли.

Тэлла вздрогнула, но не подняла взгляд.

— Я собираюсь развестись с Грегори, — медленно проговорила она. — Я пыталась справиться с чувствами... но не смогла. Ты всегда оставался в моем сердце и останешься в нем навеки. Молчи, Эрик. Я знаю, что ты скажешь. Что я тебя предала. И ты будешь прав... Я испугалась тогда... Это было так ужасно! Ты умирал...

— Я выжил, Тэлла, — с нарочитой мягкостью напомнил граф Эмбертонский.

Представление даже начало его немного забавлять. Ему было интересно, как далеко зайдет его бывшая возлюбленная.

— Да, выжил, — тихо повторила за ним сэньяра Больди. — И я радовалась... я действительно радовалась. Ты мог начать новую жизнь... без меня рядом. Но вчера... вчера... я случайно подслушала разговор Грегори и графа Тайлера. Речь шла о твоей неминуемой смерти... в ближайшее время. Муж сказал, что у него имеются точные сведения. Я едва дождалась утра...

Эрик хмыкнул: туалет Тэллы, продуманный до мелочей, и