Бывший. Неверный. Родной - Ольга Вячеславовна Тимофеева

Мы давно с тобой просто не говорили. Закажем пиццу или роллы, что ты хочешь, то закажем. Хорошо? Давай, не накручивай себя. Всё же нормально у нас. Я задолбался на работе. И соскучился по тебе. Хорошо?

— Хорошо, — соглашаюсь, чтобы больше не злить и отключаюсь.

Прислоняюсь спиной к стене и выдыхаю.

Самую большую ошибку в своей жизни я совершила, когда повелась на это его “прости” первый раз. Ну, мало ли. С каждым бывает. А потом это “люблю”, “прости”.

Простила. Потом стало повторяться раз в месяц, и снова цветы, прости, люблю.

Потом раз в неделю.

Теперь каждый день. По любому поводу.

И если раньше все касалось только меня, то сейчас все проецируется на сына.

Я возвращаюсь на рабочее место. Надо сосредоточиться, но не получается.

Я выход один вижу, собрать вещи и уехать. Я не хочу говорить с Лёшей, не хочу с ним мириться, потому что это все максимум на один день. Устала постоянно думать, что сказать и как сделать, чтобы его не раздражать.

Зато Алла Ивановна не дает скучать, нагружает отчетами, текущей работой. Про мой отпуск ничего не говорит. Как будто и нет проблемы.

Я лезу в интернет и смотрю расписание поездов. До Москвы билетов много, поезда ходят часто. Хоть сейчас садись и вперед. Собирай вещи и уезжай.

— Мне нужна Фирсова Екатерина, — в офис заходит курьер с букетом белых роз.

Я от неожиданности тушуюсь, на автомате расписываюсь.

— А от кого цветы?

— Там есть записка.

Вокруг меня движуха, все всполошились в офисе. Кому-то семь роз мало, кому-то классно, что вообще цветы подарили.

А я открываю записку.

“Прости меня, любимая”

Глава 19

Мне очень хочется верить, что что-то изменится, но на подкорке понимаю, что нет. На день или пару дней максимум.

И то, что было вчера так ярко и психологически болезненно ещё, что я вообще не хочу его видеть.

До обеда жду, что мне предложит директор. Не хочется вот так все обрубать и уходить, но по-другому не знаю как.

Если я уйду от Лёши, но останусь в городе, он найдет меня. Ещё и Колю может забрать и спрятать. Может, сын ему и не нужен, но чтобы манипулировать мной, он может пойти на все.

Надо только уезжать. Со школой разберусь. Вот с работой…

Столько лет опыта, чтобы получить запись уволена по статье? А эти в отместку, что ушла, точно не пойдут навстречу. Благополучно тут уходят только те, у кого заканчивается контракт.

Алла Ивановна возвращается от директора. Раздает задания. На меня и внимания не обращает. Как будто меня нет. Обсуждает “типа” со всеми важность и нужность нашей фирмы, сложность, обещает премию выписать.

Так со стороны сейчас видно, как она держится за эту работу, как хочется выслужиться за счет других. И не важно, что у тебя в семье, что с ребёнком.

Нет. Нельзя нам с Колей возвращаться домой. Ему спокойная обстановка нужна, а не постоянные ссоры родителей.

Страшно, но другого выхода нет.

Я жду обеда, все надеюсь, что на работе отпустят, но про меня как будто вообще забывают. А может, наоборот ждут, что я откажусь и передумаю.

С первыми минутами обеда, собираюсь и покидаю офис. Надо пройтись и точно решить, что буду делать.

Покупаю кофе и иду в парк.

От звука мобильного в кармане сначала дергаюсь, но потом с надеждой, что это с работы, достаю его. Если бы только меня отпустили. Сегодня же взяла бы билет и уехала. Даже не думая.

Влад.

Я же просила не звонить.

Но всё равно отвечаю.

— Привет, Катя, у тебя обед?

— Да.

— Составишь компанию? Есть разговор.

— О чём?

— О лечении твоем сыне. Это срочно, надо решить.

— Почему не по телефону?

— Потому что… хочу тебя увидеть.

— Это правда касается лечения или предлог?

— Правда. Ты где?

— Я в парке. Сейчас скину адрес.

Влад приезжает через пять минут. Как будто недалеко был и специально искал повод встретиться. Из-под раскрытого пальто виднеется черная обтягивающая водолазка, темно-синие джинсы.

Будь я свободной девушкой, и не будь у нас прошлого, я бы снова влюбилась в него.

Берет себе кофе без сахара.

— О чем хотел поговорить? — делаю глоток кофе и бросаю взгляд на Влада.

Странно вот так с ним гулять, общие вопросы какие-то решать. Мы давно разошлись по разным сторонам обрыва. И прыгать туда снова я не хочу. Да, отказываться от помощи не буду, но доверять снова вряд ли.

— Мне отец отзвонился. Сказал, что тебя с Колей ждут.

— Как ждут? Уже?

— Да, — Влад касается губами края стаканчика и отпивает кофе.

— Туда не попасть так просто. Даже дяде Валере отказали, у них там очередь.

— Очередь, но один папин друг туда недавно перешел, сказал поможет, — мне как будто вручили аленький цветочек и сказали, что можно загадывать, что хочу. — Но есть один момент.

Я на все согласна.

— Какой?

— Ехать надо уже. Там очередь на обследование. Кого-то выпишут, Колю сразу возьмут. Но чтобы так получилось, надо чтобы ты была там и в течение получаса была готова и приехала. Я в общем не понял их систему, но как-то так.

— А у нас анализы не все сданы.

— Там сдашь. Главное, туда попасть, потом уже им займутся.

— Но какую-то бумагу мне не дадут, что ждут там? Типа направления?

— Нет. А тебе зачем?

— Меня с работы не отпускают. Ни в отпуск, ни за свой счет, ни уволиться. Если уйду, так по статье уволят. Я и за сына переживаю, но и думать должна о будущем. Как я потом.

— А тебе с ребёнком дают больничный?

— Конечно.

— Ну вот. Возьмешь больничный.

— Кто мне даст просто так?

Влад улыбается уголком губ.

— Да без проблем, решим это.

С меня как груз сваливается. Человек, которого я ненавидела и думала, что никогда не прощу, просто появляется из ниоткуда и предлагает мне помощь в решении моей проблемы.

— Спасибо, — глаза как от песка начинает щипать. И я понимаю, что заплачу сейчас. Вытираю пальцем уголки губ.

— Ну, ты чего, — притягивает к себе одной рукой и я утыкаюсь ему в грудь.

Ощущения совсем другие, не как с мужем. Какие-то знакомые, но давным-давно забытые. Он стал крупнее, шире в плечах. Одной рукой теперь может меня обнять.

И он наверное, имеет право знать, что у него есть сын. Но для Коли это сейчас будет ещё большим стрессом.

— Я могу тогда брать билеты на поезд и ехать? — успокаиваюсь