Моё пушистое величество 2 - Алиса Чернышова

class="p1">А ведь она выучивает книги наизусть. Если подумать, когда она говорила о любви и многих других вещах, она цитировала книги. Они стали её окнами в мир, к добру или к худу; у неё нет круга общения, нет ни единого нормального друга, потому книги для неё — советчики и друзья, опора и источник понимания мира. Которые иногда лгут, но давай честно: лгут все, вольно или невольно. Какую бы истину ты ни услышал, она не стоит ничего, пока ты не попробуешь её на зуб.

Опять же… Для того, чтобы вот так запоминать цитаты из книг, нужна очень неплохая память и самоорганизация.

Быть глупым и умным, а, Ван-Ван? Это твоя стратегия, в конце концов?

— Снежечка, я… Ты единственное, что у меня есть. И я… я рискну ради тебя жизнью, если надо. Поверь мне. Я могу принести ещё одну странную клятву, любую, какую хочешь. Я не спрошу, куда ты ходишь по ночам. Но… пожалуйста, пообещай мне взмен, что будешь очень глупым. Прям очень-очень. Мурлыкай, показывай свою белую шкурку и — ничего, ничего не понимай. Иначе они могут забрать тебя, и… Пожалуйста… Хотя бы ты… не бросай меня.

Ох.

Вот это было внезапно.

Всё это.

— Снеж, ты знаешь… Мои родители — хорошие люди. Это тебе скажут все. Мне это все говорили. Родители покупали для меня всё, выбирая самое лучшее, учили меня дома, чтобы мне не нужно было ходить в школу и заражаться там болезнями. Они никогда меня не били. Мне никогда не в чем было бы их обвинить. Они многому меня научили: читать и писать, шить и вязать… И ещё многому. Прятать вещи, когда твою комнату каждый день обыскивают, так, чтобы не нашли и — не сломали, не выбросили, не сожгли то, что не нравится им, то, что у меня не должно быть. Взламывать замки, когда тебя опять закрыли в комнате. Говорить то, что они хотят услышать. Выскальзывать из дому так, чтобы твоего отсутствия не заметили. Улыбаться, быть очень девочкой, быть очень глупой… Мои родители многому меня научили.

Да, это знакомо.

Если подумать, почтенная Фаэн Шо преподала мне очень похожие уроки.

Я так часто смеялся над ведьмовской личинкой. Кто бы мог подумать, что однажды придёт день, когда я увижу в ней себя?

— ..И теперь у меня нет никого. Но у меня есть ты, Снеж. Все вокруг против меня, кроме тебя.

Я сглотнул.

Она улыбалась, по её щекам текли слёзы, и просто… Как это всё свернуло на такую колею?!

— И я умоляю тебя, Снежечка… Я знаю, что это всё несправедливо. Я знаю, что они могут говорить тебе ужасные вещи и знаю, что от этих вещей может быть тошно. Но я очень прошу тебя, побудь глупым ещё немного… Хотя бы до тех пор, пока мы научимся быть сильными. Пока твоя сила не разблокируется. Пока мы не сможем сбежать и отсюда тоже.

— Ты…

— Я знаю, у тебя есть секреты. Я знаю! Но, пожалуйста, Снеж… Будь очень глупым, будь как я. Потому что я не хочу тебя потерять!

Я вздохнул, подошёл к малявке и обнял её — насколько объятия вообще доступны коту.

Она стиснула меня в ответ, как пушистую мягкую игрушку, орошая мою шерсть слезами и соплями.

Лапки и хвосты, как я до такого дожился вообще.

— Хочешь, я открою тебе несколько секретов, Снеж? — прошептала она мне на ухо.

— Давай, — я всё равно не уверен, что меня может размазать ещё сильнее.

— Я тоже ненавижу это место. И тоже жду, пока смогу вырваться отсюда. Я не выношу всех, кто добр, предлагает помощь и улыбается, потому что это всегда враньё. Всегда… Знаешь, профессор Найдел была той, кто помог мне остаться в Академии. Она всегда добра ко мне, когда приглашает меня на чай. Она — очень хороший человек… Снежечка, я ненавижу хороших людей.

Дерьмо.

— Не все, кто добр с тобой, что-то хотят от тебя.

— Ты правда так думаешь? Честно-честно?

У меня не было ответа. То, что я мог сказать из своего опыта, звучало бы не слишком обнадёживающе.

Возможно…

Возможно, я сам всегда хотел знать ответ.

Я вздохнул и молча положил голову ученице на плечо.

Неведомым для меня образом всё очень сильно запуталось.

*

10

*

Весь день после чудных событий был предсказуемо испорчен.

Идею с похищением Ван-Ван пришлось отложить, потому что на это не было ни времени, ни настроения; опять же, с леди Персик надо было что-то решать.

И тут как раз проблема, потому что…

Академия гудела, все обсуждали “неуправляемого фамилиара, который заявил, что убьёт своего хозяина”. История обрастала деталями и интерпретациями, одна другой интересней. По многим версиям уже выходило, что Персик на кого-то напала… и да, за всем этим чувствовалась постановка.

За всем этим чувствовалась игра.

Проведя на этой кухне много лет, пусть и в совершенно другом обществе, я узнаю характерный запах, особенно когда он становится настолько острым; собственно, на этой стадии я бы назвал это вонью.

И, в принципе, я уже примерно понимал основных игроков. Предположим, я не знаю тех, кто стоит за четой Найдел и их фракцией. Но мне и не нужно, чтобы в целом видеть расклад.

Хуже того, совсем не факт, что мне удастся сбежать до того, как эта говномасса рванёт… И мне придётся участвовать. Причём на стороне, которую я не выбирал, но и не могу оставить.

Ничего нового, собственно. Почти любая такая история в миниатюре. Так что я котился по жизни белым пушистым комком, прикидывая, придётся ли воровать леди Персик из клетки или всё же обойдётся.

Между тем, день стал ещё веселей и интересней к моменту начала вечерней тренировки. Звездой представления был, ожидаемо, Гэвин, потому что куда же мы все без него.

Как и следовало ожидать, настроение в группе было не очень, по крайней мере, среди друзей Анати; как опять же следовало ожидать, сама кабанодева пребывала не в самом лучшем физическом и психологическом состоянии.

Как сама она рассказала сдавленным голосом, она пыталась прорваться к Персику, но её не пустили под предлогом безопасности. Когда она попыталась спорить, её напоили успокоительным зельем, сочувствующе погладили по голове и отстранили от занятий.

Куратор Родц, хмурый и замкнутый, отдал несколько отрывистых команд и поставил кабанодеву в паре с моей хозяйкой, отрабатывать базу.

Ван-Ван была