Последователи - Иса Белль

Наши губы встретились, и мы одновременно застонали, почувствовав вторую волну возбуждения.

– Мы же никуда не торопимся, так ведь?

Он кивнул вместо ответа. Его ладони поднялись вверх по моему телу, добрались до груди и сжали её. Мне не хватало этого.

– Отлично. – Я зацепилась ногой за бок Кристиана и прижала его к краю ринга, вынуждая погрузиться в меня с новой силой. – Значит, займёмся навёрстыванием упущенного заранее.

Глава 8

Месяц спустя

Ненавижу.

Всех и каждого в этом доме.

Почему я одна из них? Почему не могу быть кем-то другим?

Мне непозволительно даже быть самой собой. Я – лишь то, что из меня пытаются вылепить. Но я никогда не поддамся. Папе нужно понять это.

Наказания не действуют на меня.

Со мной могут сделать что угодно. Я вытерплю это.

Сегодня не стало исключением. Его ублюдки-солдаты исполнили приказ Босса.

Один из них спустил с меня штаны, и я впервые успела испугаться их, поэтому следующие пять минут, пока крепкие руки сжимали меня, удерживая на одном месте для удобства, врезающийся в мои бёдра и ягодицы ремень был не таким страшным, как то, о чем я успела подумать.

Тем не менее это было больно. До сих пор.

Кожу саднило. Я чувствовала, как кровь пропитывает мои чёрные штаны и пачкает простынь, но ничего с этим не делала. Следующие несколько дней прикасаться к раненым участкам будет просто невыносимо.

Ничего, вынесу.

Обидно только, что о короткой школьной юбке можно будет забыть на ближайший месяц. Если я вообще смогу встать с этой кровати завтра утром.

Ненавижу пропускать школу.

Ненавижу оставаться дома.

В коридоре послышались шаги, и ручка на двери моей спальни повернулась, без проблем впуская внутрь гостя.

Мне даже не пришлось открывать глаза, чтобы узнать, кто пришёл. В этом доме жил всего один человек, который заходил в мою комнату. Остальным это было неинтересно.

Папа.

Он остановился у кровати, по пути захватив стул. Всё внутри меня сжалось, когда я почувствовала его присутствие. Парфюм проник в мои ноздри, вызвав дрожь. Ещё пару часов назад он пах иначе.

Будто был другим человеком.

Это он?

Подбородок задрожал.

– Талия, – позвал папа и аккуратно убрал пряди, закрывающие мне обзор, за уши.

Я дёрнулась, почувствовав на разгорячённых щеках кончики его холодных пальцев, прямо как у меня. Заметив, по всей видимости, следы от слёз, он спросил:

– Кто-то обидел тебя?

Из меня вырвался смешок.

А затем ещё один.

Вскоре это превратилось в истерику. Я стала смеяться так громко, что у меня заболел живот, но пришлось остановиться, когда я перевернулась на спину, позабыв, что в моём нынешнем положении не стоит этого делать.

Меня пронзила адская боль. Я зашипела, когда нижняя часть тела вспыхнула, будто в неё вонзили сотни раскалённых кинжалов. Новая волна слёз пролилась из глаз, заставив дыхание прерваться.

Папа внезапно сжал мои щёки и повернул голову в свою сторону.

– Кто это сделал? – прорычал он, склонившись надо мной.

Кто это сделал?

– Ты.

Вся злость, которая сидела в его глазах с тех пор, как он увидел мои слёзы, превратилась в растерянность. Сначала он замер, а затем покачал головой, словно отрицал сказанное, но я видела, что он допускал эту мысль.

– Ты! – повторила я громче и, подскочив, устроилась на коленях.

Промолчав, папа уселся обратно на стул.

Ему нечего сказать? Совсем? Никакого «извини»? Ничего?

Я знала это выражение лица. Видела его уже не впервой. Он обо всём забыл. Ему отшибало память по щелчку пальцев. Удобно. Хотела бы я тоже уметь так.

– Ты не помнишь? Как ты можешь не помнить? – Я схватила его за воротник чёрной рубашки. – Очнись, папа!

Меня трясло. Тело пребывало в агонии.

– Как? – снова спросила я у папы.

Ноль реакции. Его голубые глаза смотрели сквозь меня. В пустоту.

Не выдержав, оттолкнула его от себя. Слёзы душили.

– Уйди! Не хочу тебя видеть!

Он послушался.

Значит, был здесь. Просто не хотел объясняться передо мной.

Захлёбываясь, я смотрела, как он встаёт и идёт к выходу. Его шатало из стороны в сторону.

Что с ним? Почему он такой?

Я хотела помочь ему, только как?

Папа закрыл за собой дверь, и я тут же спрыгнула с кровати, когда услышала, как он вставляет ключ в скважину, собираясь запереть меня в комнате. Однако, едва добравшись до входа, замерла. Он закрыл меня, как я и думала, но затем просунул ключ под дверью и тот оказался лежать у моих ног.

Я могла отпереть её обратно. Зачем он это сделал?

И тут меня осенило…

Папа не запретил выходить отсюда мне.

Он запретил входить сюда себе.

***

Снова оказаться в этой комнате было странно.

Особенно осознавая тот факт, что папа больше никогда не войдёт в неё. Я старалась не думать об этом, засыпая здесь изо дня в день, только это давалось не так легко, как хотелось бы. Мысли о нём всё равно находили меня.

Я так и не расспросила никого о том, как это случилось, кто его убил и при каких обстоятельствах. Не была уверена, что мне станет спокойнее, когда я узнаю обо всех этих подробностях.

В последний день, когда я видела его, он не был собой. Папа не присутствовал на моей помолвке. Ублюдок внутри него – да. Я ненавидела его.

Мне хотелось также убить его, но я не могла. Тогда бы и папа исчез вместе с ним. Оставалось лишь терпеть.

Именно это я и делала, в тайне желая ему покоя.

И чтобы он уже оставил в покое меня.

Проглотив горечь в горле, прислушалась к дыханию человека, обнимающего меня со спины. Горячая рука Джулии прижималась к моему животу. Майка ещё давно приподнялась из-за шевеления, поэтому её тёплая кожа соприкоснулась с моей ледяной. Это обжигало, но я не жаловалась. Знала, что ей важно чувствовать контакт с живым телом, хоть температура моего не так уж сильно и напоминало его.

Я знала всё о Джулии Де Сантис.

Как она дышит, когда спит, почему выковыривает морковь из всех блюд, в которые её добавляют. Что она любит просыпаться на рассвете. Ненавидит романтические комедии. Пускает слюни на моего старшего брата, думая, что я не вижу. Всегда улыбается незнакомцам на улице. И каждый раз извиняется перед червяками, после того как давит одного из