Долгая игра - Рейчел Рид

— Черт, давай хотя бы доедем до клуба, пока ты не заставил меня перехотеть туда тащиться.

Илья снова улыбнулся и поцеловал его.

— Тебе понравится шоу. Я слышал, Фабиан очень крут.

— Да? Кто тебе это сказал?

— Харрис. Ты знаешь, тот...

— Тот парень по соцсетям, с которым я не знаком, но о котором ты не перестаешь говорить? Тот очаровательный гей? Ты же говорил, что он очаровательный, да?

Илья тихо рассмеялся и, наклонившись, поцеловал Шейна в подбородок.

— Он пригласил меня на шоу Фабиана в Оттаве в прошлом году. Но я перед этим получил травму.

— Значит тебя приглашают на свидания очаровательные геи, да? — Шейн, вероятно, пытался говорить сердито, но у него не особо получалось. Он откинул голову, подставляя Илье шею. — На горячие музыкальные шоу?

— Да. Постоянно.

— Харрис будет там сегодня? Я вам не помешаю?

— Не знаю. Хочешь, я ему напишу?

Шейн обладал удивительной способностью хмуриться и улыбаться одновременно.

— Давай. Поехали уже.

***

Шоу Фабиана оказалось именно таким, как описывал Харрис — сексуальным и завораживающим. Добавляло чувственности то, что рядом с Ильей стоял Шейн.

Не так близко, как хотелось Илье, но все же рядом.

В идеале Илья стоял бы за ним, обнимая его со спины и прижимая к груди. Илья положил бы подбородок ему на макушку и целовал его волосы всякий раз, как захочется.

Вместо этого Илья стоял между Шейном и Райаном Прайсом в задней части переполненного бара. Райан объяснил, что всегда становится позади всех из-за своего роста. Илья и Шейн решили составить ему компанию.

Фабиан со сцены полностью завладел вниманием публики. Несмотря на огромное количество людей, было почти не слышно шума толпы, звучал только его голос в микрофон и музыка, которую он играл в одиночку, используя электронное пианино, ноутбук, набор педалей и скрипку.

Он был одет в широкие белые брюки, настолько тонкие, что сквозь них просвечивали сценические огни. На обнаженной груди сверкали многочисленные цепочки, а еще несколько — опоясывали узкую талию. Оба бицепса обвивали золотые браслеты, и даже издалека Илья отчетливо различал его яркий макияж. Фабиан выглядел просто волшебно. Безусловно, он был достойным призом. Илья был счастлив за Райана, что именно тому этот приз достался.

— Он прекрасен, — сказал он Райану, когда Фабиан закончил песню.

— Знаю, — ответил Райан, не отрывая глаз от сцены.

Сам он был одет в простую черную футболку и черные джинсы. Вероятно, на протяжении вечера его не раз приняли за вышибалу. Впрочем, в этом присутствовала доля истины. Как предположил Илья, Райан однозначно отреагировал бы первым, соверши кто-нибудь действие, даже отдаленно угрожающее его парню. Фабиану не найти лучшего защитника.

— Должно быть, это придает сил. Знать, что все в зале хотят твоего парня.

Улыбка на губах Райана была довольно сексуальной, что обычно не свойственно этому застенчивому мужчине.

— Да.

Да, Илья понимал, что посещение таких шоу было для Райана сродни некоей возбуждающей прелюдии.

Илья взглянул на своего парня, который внимательно наблюдал за Фабианом, скрестив руки на груди. Шейн, может, и не находился на сцене, сверкая как бриллиант, но был потрясающе красив. Его профиль с идеальной линией подбородка и прямым носом был для Ильи привлекательнее, чем что-либо иное в этом зале.

Он шагнул поближе к Шейну и коснулся его локтя. Тот отодвинулся, опустив руки, и сказал:

— Он реально хорош.

— Знаю.

— Он просто завораживает. Невозможно отвести взгляд, понимаешь?

— Да, — согласился Илья, не отводя собственного взгляда от лица Шейна.

Как же отчаянно хотелось прикоснуться к нему.

Иногда Илья так жаждал прикосновений, что едва не кричал об этом во все горло. Особенно остро он ощущал это, когда Шейн находился рядом, но был недосягаем. Как в этот момент. Раньше Илья часто ходил в подобные клубы, практически в каждом городе, где существовала команда НХЛ. Он знакомился с кем-нибудь в своем вкусе, целовался, а потом они уходили вместе. Иногда он пропускал посещение клуба и просто писал одной из постоянных партнерш, если находился в соответствующем городе.

Он не скучал по этому. Ни капли. Он был предан Шейну всем сердцем, их сексуальная жизнь превосходила все, что он испытывал с другими. Но он скучал по прикосновениям. Скучал по приливу эндорфинов, который получал во время этих клубных замутов, по тому, как расслаблялся после этого. Он скучал по знакомствам с новыми людьми, по разговорам с ними, по тому, как непременно их очаровывал.

Но больше всего он скучал по утешению, которое давали прикосновения другого человека. Прямо сейчас, в этом монреальском клубе, он хотел получить это утешение от мужчины, которого любил.

Он сделал еще один шаг к Шейну, снова сократив небольшое расстояние между ними. На этот раз он провел пальцем по его руке от локтя до запястья. Шейн вздрогнул и вопросительно посмотрел на него широко открытыми глазами.

— Что?

«Поцелуй меня», хотел сказать Илья. «Поцелуй меня и обними на глазах у всех этих людей. Вытащи меня на сцену и сделай это. Мне уже все равно. Пожалуйста. Я умираю».

— Ничего, — ответил он и отступил. — Ничего.

***

Шейн был настолько возбужден, что ему казалось, будто он вот-вот вспыхнет.

Чувственность выступления Фабиана — да и вся его манера поведения — в сочетании с близостью Ильи наполнили атмосферу электричеством, заряды которого буквально пронзали тело Шейна. Он хотел схватить Илью, притянуть к себе и целовать у задней стены клуба, пока у обоих не закончится дыхание. Но он готов был подождать. Запретный аспект их отношений — необходимость скрывать, насколько они воспламеняли друга друга — по-прежнему сохранял актуальность для Шейна. В таком самоконтроле было нечто сексуальное.

Шейн смирился с тем, что там, на публике они изображали двух закадычных друзей, которые проводили время еще с одним своим другом, бывшим игроком НХЛ. С тем, что был вынужден держать руки при себе. Он знал — оставшись наедине, они заставят друг друга рассыпаться на тысячу частей, и это будет идеально. Будет их наградой за хорошо выполненную работу. Шейн буквально расцветал от подобного.

Но, блядь, Илья выглядел слишком горячо этим вечером. Обтягивающая розовая футболка едва не расходилась по швам, плотно облегая мускулистую грудь и плечи. А чертова татуировка гагары сразу бросалась в глаза — практически знак принадлежности на коже Ильи.

Мой, подумал Шейн. Миру не обязательно об этом знать, главное — что я