Время надежды - Джудит Мэлори

Губы мужчины, казалось, одновременно были повсюду. Он то целовал ее губы, то нежно исследовал ее шею, а через мгновение он уже целовал живот девушки и подбирался к соблазнительным холмикам грудей.

Когда холодный воздух комнаты коснулся обнаженной плоти, Моника вздрогнула, но тотчас расслабилась и почувствовала, как Адам своим телом пытается ее согреть. Она обхватила его плечи руками и стала страстно ласкать его грудь и спину. Ее губы сомкнулись на его остром соске, и она с удовлетворением услышала глухой стон, вырвавшийся у мужчины.

Им понадобилось немного времени, чтобы окончательно освободиться от одежды и нырнуть под одеяло.

— Я очень хочу тебя, — выдохнул Адам и прижал Монику к себе, чтобы та почувствовала силу его желания.

Девушка зажмурилась от сладкого предчувствия, когда напряженная плоть мужчины коснулась ее ног.

— Я тоже, — выдохнула она и откинулась на подушку.

Удовольствие не заставило себя ждать. И когда Адам сделал последний, самый сильный и глубокий толчок, Моника громко застонала и ее тело сотрясло множество маленьких спазмов. Она скорее почувствовала, чем увидела, как Адам рухнул рядом с ней на кровать, его рука по-прежнему покоилась на ее груди. Они оба дышали прерывисто и часто.

У Моники пересохло в горле, отчаянно хотелось пить, но не было сил встать с кровати. Она лежала с закрытыми глазами и думала о том, что Адам — превосходный любовник.

Но любовник на одну ночь.

Адам приподнялся на локте и посмотрел на Монику. Та повернула голову в его сторону, было бы глупо теперь отрицать, что ее привязанность к этому мужчине имеет более сильное основание.

— Ты в порядке? — поинтересовался Адам и лениво обвел кончиком пальца напряженный сосок девушки.

Та с трудом сдержала стон. Ее страсть еще окончательно не прошла, и она остро реагировала на прикосновения Адама.

— Да.

Он улыбнулся.

— Ты прекрасна. Просто восхитительна, и мне было очень хорошо с тобой.

Моника вдруг почувствовала, как комок застрял у нее в горле. Нет, только не это, она не хочет снова расплакаться.

— Я не буду говорить, что то, что произошло между нами, было ошибкой, — задумчиво сказала она и перевела дыхание. — Но повториться это не должно.

Рука, ласкающая ее грудь, застыла. Моника не видела лица Адама, но по тому, как напряглось его тело, она поняла, что ему не понравилось услышанное.

— Я с тобой не согласен, — наконец произнес он, и его голос звучал напряженно. — Я долго скрывал свою страсть и теперь намерен ее удовлетворить полностью.

Моника резко приподнялась на локтях.

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросила она.

— Все очень просто. Я хочу тебя. И хочу очень сильно. С того самого момента, когда ты вошла в мой кабинет на оглашение завещания мистера Картленда.

Моника отрицательно покачала головой, и ее светлые волосы окончательно разметались по плечам и спине. В этот момент она не думала, как соблазнительно смотрится в лунном свете, проникающем в окно.

— Это ничего не значит.

— Это многое значит, по крайней мере, для меня. Моника, ты первая женщина, которую я захотел после гибели жены.

Лучше бы он не делал подобного признания! У Моники что-то дрогнуло в душе, сердце защемило от невыносимой тоски. Ей очень хотелось поверить его словам, но недавний печальный опыт любовных отношений сдерживал ее, хотя она и понимала, что слишком поздно спохватилась.

Она полюбила Адама. Его глаза, руки, голос… Все стало родным и безмерно дорогим. Но она не хотела открываться перед ним. Не желала снова почувствовать боль разочарования, ведь Адам говорил о страсти, а не о любви.

Он принял ее молчание за сомнение и неуверенность и решительно продолжил:

— Ты мне нужна, я хочу, чтобы ты стала моей любовницей.

— Нет!

Единственное слово Моники прозвучало громко, она его почти выкрикнула.

— Почему? Тебе не понравилось, как мы занимались любовью? Мне показалось, ты получила удовольствие.

Моника не стала лгать и отрицать очевидное.

— Мне понравилось, но завтра я собираю вещи и уезжаю.

— Так, — протянул Адам и, ловко перепрыгнув через обнаженное тело девушки, принялся одеваться. Пока он резкими движениями натягивал на себя одежду, в комнате стояла напряженная тишина. — Ты никуда не едешь, ты остаешься.

— Я не могу остаться, неужели вы не понимаете этого?! — Моника уже не сдерживала эмоций.

Адам демонстративно поморщился.

— Моника, я тебя прошу, давай не будем устраивать мелодрамы и снова возвращаться к общению на «вы». И я не понимаю, почему ты не можешь остаться в моем доме. По-моему, ты прекрасно поладила с Кэтрин. А если тебя что-то смущает в наших отношениях, то я готов выслушать.

От его невозмутимости девушка разозлилась.

— Между нами нет никаких отношений!

— Но будут! Я докажу тебе это.

— Адам, не стоит серьезно воспринимать то, что сейчас произошло.

Адам не позволил ей договорить, быстрым движением он преодолел расстояние до кровати и оказался рядом с Моникой. Его руки схватили ее за хрупкие плечи и хорошенько встряхнули.

— Послушай себя! Я не верю, что ты относишься к числу тех женщин, которые с легкостью меняют партнеров! И не пытайся меня в этом убедить! Я помню, как ты возмутилась, когда я предположил, что ты состояла в интимной связи с мистером Картлендом!

Тот разговор теперь ей показался далеким, точно он был в другой жизни, но между тем она сказала:

— Он оказался моим отцом. Я внебрачный ребенок.

— Откуда ты это узнала?

— От матери. Она рассказала. — Моника сознательно перевела тему. Ей не хотелось продолжать разговор о ней и Адаме. Это было больно.

Но Адама было не так-то просто сбить с сути беседы.

— Я рад, что тебя больше не мучают сомнения и вопросы. Теперь ты с полным правом можешь распоряжаться полученным наследством. Но, повторюсь, я не хочу, чтобы ты уезжала раньше обговоренного срока. Мы приехали сюда на десять дней, и уедем отсюда вместе.

Моника истерически хмыкнула. Она была на грани.

— Ты не сможешь удержать меня силой.

Глаза мужчины холодно блеснули.

— Это и не входит в мои планы. Если ты захочешь уехать, то сама будешь объясняться с Кэтрин.

— Ты этого не сделаешь!

— Я думаю, она не сможет понять, почему ты ее оставила.

Именно этого Моника и боялась.

— Придет время, и я все равно уйду от тебя, Адам. Я не смогу долго работать в твоем доме.