Дождь в наших сердцах - Кристи Грей

шкаф, повернулась ко мне спиной и стала переодеваться. Медленно стянула с себя верх и также медленно низ, едва задев чёрные трусики. В любой другой момент мой член встал бы, однако сейчас, видя то, насколько моя девочка поникшая, всё, что я чувствую, желание побыть с ней и утешить любыми способами.

Я вспоминаю, как она была рядом со мной, когда были проблемы с отцом, когда я был в бешенстве оттого, когда он забрал у меня Софи. Помню, как она обнимала меня на вечеринке, когда я взбесился из-за тупой игры. Лаура никогда не оставляла меня одного в тяжёлые моменты. Я тоже не оставлю её. Сейчас. И всегда.

— Поговоришь со мной или хочешь просто помолчать в моих объятиях? — тихо нарушаю тишину, стараясь быть с ней как можно ласковее. Я очень надеюсь, что у меня получается быть заботливым, хоть мне это и чуждо.

Брюнетка вытягивает свои волосы из-под длинной футболки — моей футболки — и они рассыпаются по спине. Девушка молчит первые несколько минут и неподвижно стоит ко мне спиной даже тогда, когда уже переоделась. Решается.

Также молча и тихо разворачивается и подходит ко мне. Лаура кладёт свою ладонь на моё плечо и садится на мои колени, после чего ложится на меня целиком. Её дыхание в области моей шеи вызывает мурашки.

Лаура предпочла молча полежать в моих объятиях.

Хорошо.

Думаю, это хорошо.

Это лучше, чем её игнорирование меня и полное отстранение.

Просто молчаливые объятия.

Меня это устраивает.

Я выныриваю из-под её рук всего на мгновение, чтобы расстелить одеяло и уложить её на кровать и накрыть, чтобы она согрелась. Лаура не злится, не выражает какого-то протеста или недовольства, — смиренно ждёт.

— Прошу сказать только одно «да» или «нет». Ты сердишься на меня?

Вздыхает. Уголки губ, хотя, возможно, мне показалось, дрогнули немного вверх, всего на мгновение, растянув пухлые губы в улыбке. И, когда рука, лежащая на моём плече, перемещается на мою скулу, поглаживая в одном месте, я понимаю, что не сердится.

И Лаура подтверждает это:

— Не сержусь. Я должна быть благодарна тебе, правда, как и сказала тётя. Я злилась на тебя всего несколько минут, потому что просто глупо и слепо думала, что ты меня обманул и предал. А потом поняла… — девушка замерла. — Ты спас меня. От мук. От страданий. От боли. От Юджина. От одиночества и подарил мне любовь. И, когда я это поняла, то поняла ещё то, что не могу позволить себе разрушить всё это из-за глупой истерики, глупых мыслей, потому что… потому что не смогу без тебя. Пожалуйста, пообещай, что ты не бросишь меня.

Как она меня может о таком просить?

Это не обсуждается даже.

О таком думать вообще запрещено.

— Значит так, — серьёзно провозглашаю, отчего Лаура начинает тихо хихикать — её всегда смешила моя серьёзность. — Думать о том, что я когда-нибудь тебя брошу, — это табу у нас, ясно?

Мой суровый взгляд, пронзающий её целиком, вынуждает её всенепременно мне кивнуть.

— Всё, что заставит меня тебя бросить, это смерть. — Лаура тускнеет. Бьёт меня по плечу — не больно, только показывая, что ей неприятно это слышать.

— Табу у нас — говорить такую чушь, ясно?! Идиот! Зачем ты такое говоришь? Быстро сплюнь три раза через левое плечо и постучи кулаком по своей безмозглой голове!

Теперь хохочу я, но прикрываюсь одеялом, чтобы этот хохот был не таким громким, и чтобы его не услышали взрослые. Я демонстративно поплевал в левую сторону и постучал по голове, после этого Лаура одобрительно кивнула.

— Не говори так, правда.

— Не буду, ладно. Я ведь шутил. Ну, частично, — и снова встречаюсь с её недовольно-осуждающим взглядом. — Просто хотел донести до тебя, что я никогда не оставлю тебя, ясно? Никогда, Лаура. Слышишь меня? Ты — всё, что у меня есть.

— Слышу. И верю.

Этот разговор был закончен на хорошей ноте. Лаура сразу подобрала под себя колени и положила свою голову на мою грудь, а я просунул под её голову свою руку, кладя ей на грудь. Так было идеально: лежать с ней, не чувствуя на душе осадка, недосказанностей, тревоги от нерешённых проблем.

Теперь всё обещает быть хорошо.

По-другому больше не будет. Я верю.

♡⁠♡⁠♡⁠

Знойный холодный ветер касается моей головы, но я в первую очередь поворачиваю голову к Лауре, чтобы убедиться, что на её голове нормально одета шапка, что её уши закрыты. Мы впервые за долгое время выбрались куда-то вдвоём. Пусть это не кафе, не ресторан и даже не кино, но нам хорошо. Сегодня первый день за весь февраль, когда не так холодно, не идёт снег тонами и нет гололёда. По этой причине мы решили выбраться на улицу. Лаура светится также ярко, как и солнце над нами. Тоже впервые за долгое время и тоже согревает.

Мы зашли в маленькое кафе по пути несколько минут назад, чтобы взять горячие напитки для такой неприятной погоды. Это была моя инициатива, потому что я видел, как сильно покраснели её нос и щёки. Не хотел, чтобы она заболела.

Лаура выбрала для себя облепиховый чай, я же — кофе. Я долго настаивал и старался убедить её взять какую-то выпечку с собой, ведь мы гуляем с самого утра, и она даже не завтракала. Мне всё равно на себя, я думаю только о ней. Лаура отказалась от мучного несколько недель назад, объяснив этим: «Скоро весна, а потом вообще лето! Я буду ходить в юбочке, платьях и шортиках, а у меня ляжки и пузо жиром обросли!»

Я бы просто покрутил на это пальцем у виска, однако предполагая, что её это заденет, я только сказал: «Меня очень устраивают твои ляжки и животик. Я не хочу, чтобы они пропадали, Лаура».

Но в ответ Гномик сердито покачала головой и решительно заявила, что садится на диету. Я, конечно, сделал ставку, что надолго её не хватит — дело просто в том, что Лаура сильная сладкоежка, и этот её бзик продлится недолго.

— Пей чай, Лаура, он быстро остынет, — немного сердито бормочу я. Но это лишь из-за того, что я сильно переживаю и забочусь.

— Он горячий…

Я усмехаюсь.

— В этом и смысл, родная. Его нужно пить горячим, особенно на улице в такой холод.

Но я знаю, как сильно она не любит что-то горячее. Каждый раз она разбавляет свой чай холодной водой, чтобы не опечь свой язык.

— Может, сделаем ещё один круг по парку?

Я поднимаю голову к