Red is my favourite colour - Солодкова

к берегу песок и камни, оставляя за собой пушистую белую пену. В кустах шуршали многочисленные насекомые, а моё сердце заливалось голосистым фвупером, и это пение сводило с ума: хотелось лететь высоко, долго. Кричать, что есть мочи.

Я стиснула руку Себастьяна и побежала к берегу. Здесь совсем другой пляж, совсем другой воздух, чем у озера, и я принялась стаскивать платье, чтобы поскорее отправиться в воду.

— Тише ты, торопыга, — засмеялся Себастьян, когда я чуть не упала, запутавшись в одежде.

Я предложила ему пойти со мной, но он отчего-то отказался и просто сел на влажный песок, обхватив колени руками. Я плескалась долго, ныряла, подхватывала со дна то ракушку, то камушек, пока совсем не выбилась из сил.

Засыпая на ходу, вылезла из воды и плашмя упала рядом с Себастьяном на песок, растянувшись звездой.

— Давай тут останемся, — жалобно пропищала я, когда веки напрочь отяжелели, и захотелось свернуться калачиком и уснуть.

— Амелия, — Себастьян положил ладонь на моё колено, — выходи за меня замуж.

Я распахнула глаза и уставилась на испещрённое звёздами иссиня-чёрное небо. Сердце стучало и напоминало своим стуком Хогвартс-экспресс. Перед глазами пролетели все последние годы, словно этот быстрый поезд:

Анна. Крохотный дом в Фелдкрофте. Гаррет и шоколадная лягушка. «Три метлы» и Саманта. Огромный камин в гостиной Гриффиндора и толстая тетрадь с зельями. Поле для квиддича. Запретная секция. Большой зал и вкусный ужин. Крипта и неумелый поцелуй. Жёлтые листья и платформа в Хогсмиде. Корбатов и уютная гостиница в Лондоне. День рождения Сэллоу. Зимний бал. Прокуренный паб и Джейси. Красный шарф, который купила мне не Натти, я знала это с самого начала. Горький вкус сигарет. Палатка в метель. Русский мороз и Новый год. Родители. Больница. Долгожданная свадьба друзей. Долгожданный отпуск. Долгожданное предложение.

Я повернула на Себастьяна голову и ласково улыбнулась, коснувшись подушечками пальцев его щетины:

— Ровно через год я дам тебе ответ.

Комментарий к 32.2 Уганда

где-то тут титры

все включаем Teya Dora — Džanum и плачем

Эпилог планируется. Когда — не знаю. Наверное, на днях.

========== Эпилог ==========

Год спустя

— Боброе дутро. — Заспанный, взлохмаченный и недовольный Себастьян в одних пижамных штанах выполз из комнаты и звонко пошлёпал к кухонному столу, где сидела я и вырезала из журналов цветы для открытки.

— Доброе, любимый. — Я отложила ножницы и потянулась губами к его. — Ты чего так рано встал? Отпуск же.

— Точно! — он просиял и сладко потянулся. — Я и забыл, представляешь? А ты тогда почему так рано? — упёрся на стол руками и стал внимательно наблюдать за тем, что я делаю.

— Готовлю открытку для Натти и Оминиса на годовщину, — чуть высунув язык от стараний, ответила я. — А то мне кажется, чайник и кофеварка — как-то строго. С открыткой праздничнее.

— Ну да, — пробормотал Себастьян и плюхнулся на стул рядом. Вытянул ноги, о которые тут же начал тереться Алекс.

Ася опять укатила за тридевять земель, оставив на нас квартиру и кота. Завтра мы отправляемся в Уганду, к тому же озеру, что и в прошлом году, — отмечать годовщину Натти и Оминиса, а ещё праздновать помолвку Поппи и Амита.

Я визжала, как сумасшедшая, когда узнала эту долгожданную новость, пока Натти деланно-обиженно дула губки, что всё внимание теперь нацелено не на их праздник.

Острые ножницы как раз вырезали большое розовое сердце, когда юркие руки Себастьяна сжали мои плечи и мочки уха коснулся его влажный поцелуй.

— А где браслет? — он вдруг нахмурился и отстранился. Блаженная улыбка, вызванная его прикосновением, тотчас сползла с моего лица.

— Браслет? — я задумалась, о чём идёт речь. — А! Так он в шкатулке, я дома его не надеваю. — И продолжила орудовать ножницами.

— То есть подвеску Уизли ты носишь не снимая, а мой браслет пылится в шкатулке? — я услышала, как за спиной слегка хрустнула столешница — дурная привычка Себастьяна садиться на неё.

— Слезь со стола, сломаешь, Ася рассердится, — буднично сказала я, не обращая внимания на его очередные претензии по поводу Гаррета.

— Ничего, починю, — буркнул он и продолжил: — Так что, значит, браслет пришёлся не по вкусу?

Я разозлилась не на шутку. Остановилась, прикрыла глаза, сделала вдох-выдох, отложила подальше ножницы.

— Ты же прекрасно знаешь, как я ценю и храню всё, что ты мне даришь. И при чём тут опять Гаррет?

Джейси была уже на третьем месяце беременности, а Себастьян всё не унимался. Каждый раз, когда появлялся хоть малейший повод, он заводил свою песню ревнивца. Это ужасно раздражало, особенно в такое уютное солнечное утро перед отпуском.

Себастьян запыхтел, налил себе стакан воды и залпом осушил его. Я старательно тушила пожар внутри себя, потому как сама всегда охотно шла на спор: вспыхивала, как спичка.

Сейчас считала до десяти и обратно, крутила в голове, как погасить ссору.

— Надень его, — холодно приказал Себастьян, с громким стуком поставив стакан на стол.

— Что за тон? — не оборачиваясь, бросила я.

— Просто надень. Это сложно?

— Когда просят так, то да.

— Нарываешься на Империо?

Я изумлённо выпучила глаза, и уголок моего рта непроизвольно вздёрнулся от той наглости, которую демонстрировал Себастьян. Что на него нашло? Только что был милым заспанным котёнком, а теперь превратился в настоящую болотную жабу.

— Империо? Ха! Я бы на это посмотрела. Ты же у нас теперь хороший мальчик? — я повернулась к нему на стуле и демонстративно протёрла глаза, мол, не узнаю человека, сидящего перед собой.

— Хороший мальчик, значит. — Он спрыгнул со стола и подошёл ближе. — Как Уизли, что ли?

— Мерлин, как ты надоел! — я отмахнулась и хотела повернуться обратно, но Себастьян остановил меня за плечо.

— Чем эта хрень лучше моего подарка? — он брезгливо дотронулся до цепочки с буквой «А» на моей шее. Я обиженно отдёрнула его руку, своей оберегающе накрывая старый подарок Гаррета.

— Что за чушь? Почему тебе так важно принизить всё, что связано с ним? Даже меня. — Слёзы подкатили к горлу, когда я вдруг вспомнила давнишний разговор у залива. «Шлюха» отбивалось в черепной коробке, как разбивающийся стеклянный шарик, чьи осколки невыносимо больно врезаются в плоть.

Себастьян на секунду задумался, пристально вглядываясь в мои глаза, которые, похоже, выдавали всё, что было в моих мыслях и душе. Распрямился, взъерошил волосы, выпустил воздух из лёгких.

— Я не знаю. Он просто меня бесит, — процедил он и посмотрел на Алекса,