Самые темные фантазии - Ю. К. Перес

Она переводит взгляд на нож.

— Разве я не говорил, что собираюсь воплотить в жизнь твои самые темные фантазии?

Она делает глубокий вдох, округляя глаза.

— Сколько раз ты задумывалась о том, чтобы взять в руки пистолет или нож и положить конец жизням тех, кто причинил тебе эту боль? — я снова протягиваю ей нож, и на этот раз она его принимает.

В ее глазах бушует тьма, которую я никогда раньше не видел. Она выглядит так, будто внутри нее прорвало плотину.

Она встает с пола и подходит к кровати, наклоняясь над телом Мэтта с решительным выражением лица.

— Ты сказал, что он все еще жив? — спрашивает она тихим и дрожащим голосом. — Просто без сознания?

— Да, — отвечаю я, поднимаясь и останавливаясь рядом с ней.

Ее взгляд скользит по его телу.

— Почему же кровать вся в крови? — она, нахмурив брови, смотрит на свои руки и бледнеет от осознания.

Сморщив нос, она поворачивается ко мне с немым упреком, обвиняя в том, что я трахал ее на кровати, пропитанной кровью ее бойфренда.

Поправка, бывшего бойфренда, который вскоре умрет.

— Это неправильно, — тихонько произносит она, скорее для себя, чем для меня. — Все это такая херня.

Я встаю позади нее, обнимаю ее за талию и кладу подбородок ей на плечо.

— Нет, херней является то, что он постоянно прикасался к тебе. Херня — это количество синяков, которые он оставил на твоей коже. Еще большая херня, так это то, что он причинил тебе боль и оскорбил ради обмана.

Ей необходимо знать правду. Она больше не может продолжать верить, что у него есть к ней чувства. Так не должно быть. Он и ее мачеха используют ее, чтобы скрыть свои потрахушки.

Она так быстро поворачивает голову, что у меня складывается впечатление, будто ее ударили хлыстом.

— Обман? Что за обман?

Крючок, леска и грузило.

— Единственная причина, по которой этот мудак начал встречаться с тобой — это чтобы скрыть интрижку с твоей мачехой.

Ее тело напрягается.

— У меня всегда было такое чувство, что он использует меня для каких-то целей. Я видела его бывших, и понимаю, что не соответствую его вкусам, — она смеется. — Это вполне объясняет, почему она постоянно задерживалась в коридорах, почему никогда не оставляла нас наедине, почему всегда целовала его в задницу и угождала ему больше, чем следовало.

Ее рука сжимает рукоятку ножа так сильно, что от напряжения начинает дрожать.

— Меня злит не то, что у него роман с моей мачехой, — бормочет она. — Это меня совершенно не беспокоит. Я никогда не испытывала к нему чувств, так как мое сердце принадлежит другому.

Ее дыхание учащается, когда она смотрит на меня со смесью эмоций, которые я не в силах понять. Я подозревал, что она догадывается, кто я, и этот взгляд лишь подтверждает мои подозрения.

— Я злюсь, потому что осталась с ним, так как была вынуждена это сделать. Моя мачеха знала о его жестоком обращении. Когда это произошло в первый раз, я рассказала ей, как и о своем намерении порвать с этим придурком. Мне казалось, что она поймет и поддержит меня из солидарности, но, к сожалению, она начала угрожать, что превратит мою жизнь в сущий ад, выгонит из дома и будет мучить всеми возможными способами. Мне пришлось смириться, ведь я не могла обратиться к своему отцу, потому что ему было плевать. Единственное, что он мог бы спросить, это: — Чем ты так насолила Келли, чтобы вызвать такую реакцию? — она издает смешок.

Я не осмеливаюсь произнести ни звука или даже пошевелиться. Я лишь слушаю. Это то, что ей сейчас нужно: кто-то, с кем можно поделиться всем, что у нее на душе. Она не может обсудить это с друзьями — они не поймут, не так, как понимаю я, и в глубине души она тоже догадывается об этом.

— Итак, я справилась. Отгородилась от мира, от самой себя и, прежде всего, от него, когда он начинал злиться. Я ждала и считала дни до того момента, когда смогу покинуть этот дом, — слезы свободно, не сдерживаясь, катятся у нее по щекам. — Когда он сердился, мне казалось, что он просто вымещает на мне свои собственные проблемы, потому что я никогда не делала то, что могло бы вызвать такой гнев и ненависть. У меня была роль его боксерской груши, — она вытирает слезы рукавом рубашки.

— Неужели не справедливо отплатить ему тем же? — шепчу я, нарушая тишину, и, затаив дыхание, ожидаю ее ответа, но его нет.

Не знаю, как долго мы стоим на месте, прежде чем она издает крик, который, кажется, вырывается из самых темных уголков ее души. Все происходит так быстро, что мне требуется секунда, чтобы осознать, что происходит. Она только что была в моих объятиях, а в следующую секунду уже сидела на Мэтте, вонзая нож в его тело. Как только лезвие вспарывает кожу, Мэтт резко просыпается, сначала в замешательстве, но потом до него доходит.

Он умоляет ее остановиться, но ярость затмевает ей разум. Она продолжает наносить ему удары ножом, выкрикивая ругательства и пуская повсюду кровь. Приглушенные крики Мэтта постепенно затихают.

Я опираюсь на стену, с твердым как камень членом и игривой улыбкой на лице, наблюдая за представлением.

Она оказалась такой же порочной, как я и предполагал. Ее всего лишь нужно было слегка направить в нужное русло.

11

Кэтрин

— Отпусти, моя маленькая тень, — шепчет он. — От его дыхания по моему телу пробегает дрожь. Ощущение мозолистых пальцев, крепко обхватывающих мое запястье, возвращает меня к реальности, позволяя избавиться от туннельного зрения и сделать шаг назад.

— Он больше не сможет тебе навредить.

— Что я наделала? — я смотрю на изуродованный труп передо мной и кровь, покрывающую все мое тело.

Так много крови.

На меня обрушивается раскаяние.

Что я сделала?

Я не из тех, кто позволяет гневу управлять своими поступками. Не думала, что когда-либо позволю своим темным мыслям овладеть собой настолько, чтобы отнять у кого-то жизнь.

Он мертв. Мертв. Ты убила его.

Это не я. Нет, это не я. Это все он. Это его вина. Он спровоцировал мой гнев. Из-за него все эмоции, которые я старалась сдерживать, вырвались на поверхность. Я научилась игнорировать происходящее, но он в одно мгновение разрушил мой самоконтроль.

У меня голова идет кругом. Забавно, как всего