План "Перехват" - Евгения Озерова

Впрочем, чем ближе она подходила, тем больше опасений у нее появлялось: она вдруг подумала, что в Управлении ее могут узнать. Настя в свое время сняла немало интервью с местными полицейскими чиновниками, и, хотя тогда, в старшей школе, придерживалась имиджа пай-девочки, все-таки нельзя было не учитывать, что взгляд у них профессиональный, наметанный…

«Ну узнают, ну и что? — в конце концов, сказала она себе. — Это если в гостинице поймут, что я вернулась, пойдут нелепые слухи, а туда я иду с корочкой и командировочным! Которые, кстати, в мой прежний образ вполне вписываются: хорошая девочка выросла и служит в ФСБ, ха! А розовая челка мне для прикрытия…»

Перед зданием она на минутку остановилась: захотелось проверить, не изменили ли белгородские полицейские своим вкусам. С некоторой иронией убедилась, что и сейчас, как и три-четыре года назад, почти все машины на стоянке белые, и только после этого устремилась к широкому подъезду. «Приятно знать, что хоть что-то в мире не меняется…» — пронеслась мысль…

— Присядьте, пожалуйста, Анастасия Ромуальдовна, оперативный дежурный на совещании, — сообщил ей капитан, и Настя, отметив про себя его вежливость, подумала, что здесь все пойдет иначе, чем в УФСБ.

Через час ожидания она поняла, что ошибалась. Оперативный дежурный так и не появился, а на ее расспросы капитан лишь пожимал плечами и разводил руками, все так же вежливо улыбаясь. В конце концов она сообщила, что придет еще раз во второй половине дня, и вернулась в гостиницу…

…За окном снова накрапывал весенний дождик, Настя посмотрела на часы… «Не, рано еще. Пусть в УФСБ еще малость подумают, поищут телефонограмму и в СЭД покопаются…», — решила она.

Лежать просто так было уже тяжко, и Настя потянулась за своим блокнотиком с мыслями и выводами по делу.

— Значит, что нам ясно-то? Что ничего не ясно… — пробормотала она вслух.

По поводу самих погромов на станциях переливания и в банках крови, во-первых, становилось понятно, что вряд ли это дело рук некой новой молодежной субкультуры. А вот образ секты или даже преступной организации вполне вырисовывался по многим признакам.

При этом не похоже, что осуществляется прямое руководство акциями из единого центра, или таковое руководство еще только формировалось: слишком разнилась манера нападений. В одном случае были разосланы предварительные письма с угрозами, в остальных — нет. Трижды в разных регионах преступники оставили надписи на стенах разгромленных банков крови — «Смерть вампирам!» и «Упокоим нежить!», — в других обошлось без этого. Часто, похоже, нападавшие даже не знали расположения помещений на станции: оставленные следы явно указывали на то, что холодильные шкафы с кровью они искали наугад…

Но вот что настораживало — ни в одном случае не удалось найти внятных следов, и даже те, что удалось обнаружить, не проходили по базам данных МВД. А теперь, после передачи дела им в отдел, стало ясно, что и по базам ФСБ тоже. Кстати, и тот задержанный, в надежде на обстоятельную беседу с которым Настя приехала в Белгород, ранее в каком-либо криминале замечен не был.

И это было во-вторых, поскольку означало, что действовала исключительно молодежь, возможно даже, подростки. Скорее всего, причем, из вполне благополучных слоев общества!

Вчера утром в разговоре Корбут предположил, что некоторые случаи из ранних нападений, когда банки крови еще не громили, а просто ограничивались битьем окон и прочим ущербом зданию, действительно вполне могли быть хулиганством. Или — элементарной местью за перелитую кому-то из родственников зараженную кровь. Что случаи последующие, с гораздо более серьезным ущербом, были всего лишь инициированы этими первыми.

Что же, может быть… Но ведь ни о каких случаях заражения в медучреждениях известно не было, да и месть обычно сопровождается более-менее внятным сообщением, за что и почему!

Ладно, а теперь вспомним ночной разговор в соседнем купе… Могут ли описанные попутчиком события и погромы быть связаны, и если да — то как?

Настя достала смартфон, и после пары минут поисков, как и ожидала, нашла и «текстовку» об обнаружении тела девушки в лесу возле Шишина — на портале «Белгород-24», и заявление пресс-службы УМВД о ходе расследования. Просмотрела ролик дважды, запоминая детали…

А ведь она знает этот лесок… Да какой лесок — это и рощицей можно назвать весьма условно! Точнее даже, это были разрозненные заросли ивняка. И озера никакого не было — во приврал ночной рассказчик, — просто заболоченная пойма реки! Хотя да, сейчас конец апреля, так что воды там полно… Интересно, если в тех зарослях соорудили целый алтарь, да еще и посещали его неоднократно — каким образом местные могли не заметить эти сборища?..

Ха, а не направиться ли туда самой? Посмотреть на месте, так сказать?

«Отлично! Сейчас смотаюсь в УФСБ, потом к полицейским — и туда! До ночи успею! А потом и Георгию Ивановичу позвоню — будет, что сказать», — глянув на часы, подумала она.

План был просто отличным!

В восемь вечера Настя сидела в небольшом кафе, где раньше не была никогда. Просто оно попалось по пути, а есть уже очень хотелось, она и зашла — безо всякой надежды получить что-нибудь похожее на тартар или карпаччо. Забегаловка и впрямь была обычной человеческой, но пельмени тут оказались весьма неплохие, мяса в них положили по-честному.

День можно было оценить серединка на половинку. Телефонограмма и документы в СЭД, конечно, нашлись, и разговор с капитаном был закончен на вполне оптимистической ноте: тот даже дал свой телефон и сказал, что она может звонить, если нужна помощь. Но вот в УМВД она наткнулась на глухое сопротивление, правда, опять очень вежливое: извините, мы не можем вам помочь, к сожалению, нам тоже необходима телефонограмма, и по СЭДу ничего не пришло. После долгих препирательств Настя поняла, что эти два слова сегодня будут ей сниться. Кроме того, было ясно, что в данном случае она добиться чего-либо вряд ли сможет: если касаемо своего ведомства у нее не было сомнений, что кто-то просто поленился вовремя отправить документы, а кто-то — вовремя поискать, то раз уж ничего не пришло в МВД… то, действительно, не пришло, и делать нечего.

Под самый конец она услышала, как изображавший бурную деятельность оперативный дежурный, выйдя в соседний кабинет якобы для того, чтобы спросить о телефонограмме, назвал ее в разговоре «фейсиком», да еще и «гиперактивной». Настя разозлилась, но сумела в относительно вежливой