Жена викинга из будущего. Любовь сильнее времени - Ли Ан

— Дежурю. Волки близко. Чувствую.

Она указала на лес. Между деревьями мелькали зеленые огоньки — глаза хищников.

Мы сидели молча, глядя на лес за частоколом. Где-то ухнул филин.

— Расскажи мне о своем времени, — попросила Милава. — О настоящем. Не о королях и войнах. О простых людях. О женщинах.

Я рассказала. О том, что женщины могут учиться, работать, выбирать мужей или не выбирать вообще. О том, что есть лекарства от большинства болезней. О том, что можно путешествовать по всему миру за считанные часы. О музыке, кино, интернете — пыталась объяснить простыми словами то, для чего в древнескандинавском не было терминов.

— Звучит как Вальгалла, — сказала она. — Только для живых.

— Не всё так прекрасно. Есть одиночество. Люди живут в огромных городах, но не знают соседей. Есть депрессия — болезнь души, когда ничего не хочется. Есть страх будущего — что мир станет непригодным для жизни.

— Но нет рабства?

— Формально нет. Но есть другие виды несвободы.

— Все равно лучше, чем здесь. Здесь я раба. Там была бы свободной.

— Была бы.

— Тогда почему ты хочешь остаться? У тебя есть рай, а ты выбираешь ад.

— Это не ад. Это просто... другое.

— Ты выбираешь его. Рагнара.

Я кивнула, не доверяя голосу.

— Глупо. Он умрет, рано или поздно. Все мужчины умирают. А ты останешься. Чужая, непонятная, опасная. Тебя сожгут как ведьму.

— Оптимистично.

— Реалистично. Но... я понимаю. Любовь делает глупыми. Я тоже любила. В Ладоге. Он умер, защищая меня во время набега. Иногда жалею, что я не умерла с ним.

— Не говори так.

— Почему? Это правда. Что мне здесь? Рабство до смерти. Может, если повезет, какой-нибудь воин возьмет в наложницы. Родить детей-рабов. Состариться в тридцать. Умереть в родах или от болезни. Прекрасная судьба.

Горечь в ее голосе была почти осязаемой.

— Я могу попросить Рагнара освободить тебя.

Она рассмеялась — короткий, резкий смех.

— И что? Куда я пойду? Домой? Там меня считают мертвой. Да и как добраться — через леса, полные разбойников? Остаться здесь свободной? Женщина без мужа, без семьи, без защиты — добыча для любого. Нет, лучше уж рабство у хорошего хозяина, чем свобода волка-одиночки.

Мы снова замолчали. Где-то выл волк. Или собака. В ночи трудно отличить. Звук поднимался и опускался, леденя кровь.

— Если останешься, — сказала Милава, поправляя овчину на плечах, — научи меня. Своей медицине. Чтению, письму. Чему сможешь.

— Зачем тебе?

— Знание — это сила. Единственная сила, доступная рабам. Может, когда-нибудь пригодится.

— Хорошо. Научу.

— И еще... будь осторожна с Астрид. Она действительно видит будущее. Но она также дочь Харальда. А Харальд хочет земли Рагнара. Если Рагнар умрет без наследника...

— Земли перейдут к Харальду?

— К тому, кто их захватит. Но у Харальда больше воинов. И теперь у него есть повод — его дочь предсказала, что ты принесешь гибель.

Политика. Даже в IX веке всё упирается в политику и земельные споры.

— Спасибо за предупреждение.

— Не благодари. Просто... если останешься, помни — у тебя есть союзники. Не много, но есть. Эйнар за тебя. Я за тебя. Некоторые другие тоже.

— Почему?

— Потому что ты дала нам надежду. Что можно изменить судьбу. Что раб может стать свободным. Что больной может выздороветь. Что будущее не предопределено. Это опасная надежда, но это лучше, чем безнадежность.

Она встала, пошла проверять загон. Солома хрустела под ее ногами. Я осталась сидеть, думая. Три дня. Осталось два с половиной.

И я всё еще не знала, что выбрать — любовь или историю, сердце или разум, Рагнара или тысячи безымянных жизней.

***

На следующее утро Рагнар вел себя так, будто ничего не произошло. Ждал меня в амбаре с двумя ножами. Продолжил учить меня драться, но теперь между нами была стена льда — невидимая, но ощутимая.

— Выше руку. Нож должен защищать лицо.

— Так?

Я подняла руку, локоть на уровне подбородка.

— Лучше. Теперь атакуй.

Я атаковала — быстрый выпад, как он учил. Он отбил легким движением запястья, развернул меня и прижал к стене. Грубое дерево впилось в щеку. На мгновение мы замерли — его тело прижималось к моему, твердое и горячее. Дыхание обдавало шею, поднимая волоски.

— Мертва, — сказал он холодно, отстраняясь.

— Я знаю.

— Знаешь, но не учишься. Отвлекаешься.

— На что?

— На меня. Я чувствую твой взгляд, твое желание. Но ты сделала выбор. Я — ошибка, помнишь?

— Я не это имела в виду...

— Неважно. Снова.

Мы дрались еще час. Жестко, почти зло. Он не щадил меня — каждый захват оставлял синяки на запястьях, каждый бросок выбивал воздух из легких. К концу я была вся в синяках и едва держалась на ногах.

— Достаточно, — сказал он наконец. Даже не запыхался. — Ты прогрессируешь. Медленно, но прогрессируешь.

— Рагнар, нам нужно поговорить.

— О чем? Ты уже всё сказала.

— Я не всё сказала. Я боюсь.

— Я знаю. Астрид напугала тебя.

— Не только. Я боюсь потерять тебя. Боюсь, что не смогу изменить историю. Боюсь, что изменю и разрушу всё. Боюсь остаться. Боюсь уйти. Я просто... боюсь.

Он подошел, взял мое лицо в ладони. Большие пальцы погладили скулы.

— Страх — это нормально. Но нельзя позволить страху управлять жизнью. Иначе это не жизнь, а существование.

— Легко тебе говорить. Ты викинг, привык к опасности.

— Думаешь, я не боюсь? Боюсь. Каждый день. Боюсь умереть без славы. Боюсь предательства. Боюсь потерять тебя. Но я не позволяю страху останавливать меня.

— Как?

— Принимаю его. Страх — это просто инстинкт выживания. Он говорит об опасности. Но решение принимаю я, не страх.

— И какое решение принял ты?

— Бороться. За жизнь, за тебя, за наше будущее. Даже если шансы малы.

— А если Астрид права? Если тысячи умрут из-за меня?

— Тысячи умрут в любом случае. Это война. Вопрос только — умрут ли они за что-то или просто умрут.

— И за что умрут они, если ты выживешь?

— За новый мир. Где викинг может полюбить женщину из будущего. Где знание важнее силы. Где можно изменить судьбу.

— Ты идеалист.

—