Судьба в наследство. 2. Судьба в наследство - Елена Александровна Ковалевская

не предпринимать, разве что на всякий случай узнать, что же происходит в этом вертепе, - тут Боклерк впервые на памяти братьев смутился. - То есть я хотел сказать, что следует разузнать какая там обстановка, стражники или охрана. И ни в коем случае не шастать туда под видом клиентов! - секретарь, выдавая наставления, сильно покраснел, словно девица. Ему явно было неловко обсуждать подобные вещи.

- Поздно, - тихо выдохнул брат Убино. - Уже...

На Боклерка от одновременного шока и возмущения напал столбняк, а командир тройки, видя это, поспешил пояснить:

- Мы попали туда под видом сильно загулявших купцов, которые настолько напились, что способны были устроить только пьяный дебош, и после, немного поколышматив охранников, вырубились, где стояли. А проспавшись через пару часов извинились, дали приличные деньги за поломанную мебель да набитые рожи охраны, и в сильном раскаянии удалились, так и не испытав умения местных красоток. Мы выполняем обеты, данные в обители, брат.

И хотя после этих слов секретаря отпустило, он продолжил смотреть на мужчин со скепсисом и недоверием, однако свое мнение оставил при себе.

- Нам с братом Тиасом пора идти, - сухо вымолвил он. - Нас следует провожать?

- Не думаю, - качнул головой Карфакс. - Чем меньше знают о нашей принадлежности к священнослужителям, тем лучше. Да и уходить отсюда весьма безопасно, из дома ведет три запасных выхода, по одному из них я вас провожу.

- С Богом, - брат-сопровождающий тут же подошел и похлопал Убино по плечу, потом повторил процедуру прощания с командиром тройки.

Карфакс тем временем повернул ключ в замке и распахнул дверь.

- А теперь ни слова, и быстро за мной, - предупредил он, и первый исчез в полумраке коридора. Секретарь и Тиас поспешили следом.

Получив сведения от братьев Боклерк с полного согласия и одобрения его преосвященства, все последующие три дня провел в городском архиве. И каждый раз как он отправлялся в ратушу, за ним следом направлялись один или два топтуна. Столь нарочитая слежка за секретарем и всеми остальными сопровождающими епископа велась лишь для того, чтобы они не могли встретиться с нужными им людьми, а вынуждены были не солоно хлебавши, оставаться без важных сведений. Ведь ни один тайный агент или информатор не станет раскрывать себя перед посторонними. Тиасу для очередной встречи с одним из братьев боевой тройки порой приходилось из кожи выпрыгивать, чтобы скинуть со следа прилипчивых топтунов.

Впрочем, в архиве за Боклерком уже не следили, наблюдение за его действиями и препятствование расследованию здесь перекладывалось на другие плечи, а именно служащих архива.

Как и рассказывал брат Карфакс, бумаги находились в ужасающем виде, библиотекари которые должны были за ними наблюдать, не справлялись со своей работой. Желающие найти тот или иной документ, вынуждены были затрачивать на поиски гигантское количество времени, своими раскопками еще больше увеличивая неразбериху в бумагах. И, несмотря на то, что подобный хаос сыграл только на руку в делах епископа Констанса, секретарь оказался очень недоволен положением дел.

На следующий едва он день явился в ратушу и изъявил желание поработать с бумагами, касающимися ордена Святого Варфоломея Карающего, в архиве начался форменный переполох и светопреставление. Два библиотекаря курирующие документацию попеременно изобразили, что их душит грудная жаба, мучают страшные головные боли и у них вообще случились провалы в памяти. Когда же представление не подействовало на секретаря, те, перестав изображать недомогающих, сбегали за старшим надзирающим за писчими делами. Тот в свою очередь повторил балаганное действо вслед за починенными, и только после угроз со стороны Боклерка и обещанием пригласить сюда четверых братьев-сопровождающих, чтобы устроить самый настоящий погром, а библиотекарей предать суду за ненадлежащее выполнение обязанностей, согласился пустить его в свою святая святых - скрипторий и архивные комнаты.

Все это время секретарь потратил на поиски и подтверждение сведений, которые ему передал брат Карфакс. За это он был своеобразно награжден. Оказалось, намеки, раскопанные Карфаксом, не только соответствуют действительности, но и являющимися лишь верхушкой айсберга того взяточничества и взаимоукрывательства, что процветали в Звениче.

Вечером третьего дня в пятницу Боклерк докладывал его преосвященству о творящемся в городе. Епископ сидел на своем излюбленном месте в кресле перед протопленным камином, и, укутав ноги меховым пледом, внимательно слушал секретаря. Тот, разложив на маленьком тонконогом столике скопированные документы, особо важные отрывки зачитывал в слух.

- Помимо дорогих подарков управляющему городом, подобные преподношения делались и представителям легиторума. Например, в прошлом году старшему викарию Адельму было передано в дар неким горожанином Флавиусом Севорецием девяносто монет золотом, а спустя еще неделю все тем же Сиворецием пятьдесят монет. Такого гражданина в городе нет, я проверял церковные книги, благо у них все в алфавитном порядке записано. Пару лет назад викарию и его помощнику - преподобному Кликсту тоже были сделаны не менее щедрые подарки от некоего Тибора Раскатного. Удивительно, но в городе действительно был Тибор, только он помер аж пять лет тому назад, я лично регистрационную запись видел.

- Да уж, - тихо прокомментировал слова Боклерка Констанс. - Совсем распустились и страх перед разоблачением потеряли. Уверовали в свою безнаказанность. Усопшие души к своим махинациям приплели.

- Вот и получается, что в мздоимстве и удовлетворении своих стяжательных потребностей участвуют не только градоначальник со своими приближенными, но верхушка легиторума, которая должна была надзирать за порядком, и в случае таких вот вещей немедленно докладывать в свою епархию, - подытожил доклад секретарь.

- Город насквозь гнилой, - заметил его преосвященство, в задумчивости глядя на рдеющие головни. - И управляющие им настолько же гнилые. Как говорят? Рыба портиться с головы? Верная мысль, очень верная, - Боклерк молчал, слушая епископа, а тот продолжал: - Не удивительно, что именно в таком месте Сисварий умудрился использовать низменные людские страсти не только себе на утеху, но и на обогащение. Орден дилурийцев всегда был с душком. Всепрощающие они. Как же! Всестяжательсвующие и всегрешащие. Лишь единицы на моей памяти следовали заветам Святого Дилурия, прочие же из-за мягкости устава нарушали его направо и налево.

- Ваше преосвященство, - с каким-то волнением брат перебил рассуждения Констанса. - А ведь и епископ Сисварий и старший викарий Адельм - легат города, принадлежат к одному и тому же ордену.

- А ты только сейчас это заметил? - немного ехидно заметил тот.