Птичка в академии, или Магистры тоже плачут 3 - Катерина Александровна Цвик

— Антимагическая камера… — пришел он к неутешительному заключению

— Именно, — вздохнула Дизере. — Я думала, за столько столетий гоблины уже продали все свои запасы стеарита, но нет. Одну камеру оставили нетронутой.

Внезапно фея застыла, будто к чему-то прислушиваясь. Марсель и сам обострившимся слухом хищника разобрал тихие приближающиеся шаги.

Глава 8.2

— Не ожидала от гоблинов такого подлого предательства, — громко и с презрением произнесла Дизере.

— Кхе-кхе, — послышался старческий смешок, и перед камерой появился старейшина Милияй. — Думала ты, мы и дальше выполнять будем самоубийственные требования иерархов, когда появилась у нас возможность их ярмо снять с себя и возвыситься снова?

— Вы сами нацепили на себя это ярмо, когда в попытке, как ты выразился, возвыситься уничтожили источник. А фениксы всегда вам помогали. И чем ты им отплатил? — смотрела на него Дизере, сверкая глазами от гнева.

— Помогали⁈ — ощерился в нехорошей улыбке старик. — Они просто тюремщиками были нашими, следили, чтобы не подохли мы окончательно здесь! Каждый год скармливаем мы источнику силу магов наших сильнейших, лишая их возможности магичить, а значить и жить. Выродимся скоро окончательно! Превратимся в пустышек слабых!

— Значит, теперь ты так заговорил, — усмехнулась Дизере, глядя на Милияя с презрением. — Твой народ тогда ради того самого возвышения вырезал несколько деревень с древними. И это в то время, когда наши предки и так были на волоске от гибели и пришли в Пустошь, чтобы уберечь тех, кто остался. Иерархи могли бы уничтожить всех вас, но дали шанс искупить вину. Да, страшными усилиями, многовековыми, но они сохранили жизнь твоему племени.

— Да лучше бы они тогда нас всех убили! — выкрикнул старейшина, выпучив от злости круглые глаза. И затрясся так, будто готов был свалиться в эпилептическом припадке. — Я отдал этому источнику ненасытному всех сыновей своих! Всех! И что⁈ Ему мало! Так и не пробудился он! А фениксы нам подачки свои кидают и смотрят, чтобы не подохли мы окончательно!

— И что же такого тебе пообещал Патриарх, что ты дружбу с фениксами стал подачкой считать? Раньше ведь иначе пел, старый дурак.

— Сама дура! — выкрикнул в запале Милияй, но потом словно очнулся, постарался успокоиться, унять дрожь в теле. Наконец ощерился и продолжил почти спокойно: — В моих руках будущее суда иерархов. Скоро согласится Патриарх на все, и я отдам вас ему. — И посмотрел вглубь камеры, где находились Лисса и Марсель. Увидел наконец, что последний очнулся, и сделал шаг вперед, словно не верил своих глазам. — Это как это? — удивленно шлепнул он губами.

Марсель поднялся, понимая, что хорошо чувствует свое тело, и подошел к решетке.

— Дракону твоя отрава на один зуб, — оскалился он. — Уверен, что хочешь со мной ссориться?

В глазах старейшины промелькнул страх, но он быстро сменился презрением.

— Любите же вы, живущие наверху, врать. Дракон сейчас в плену у Патриарха и, уверен я, что будет он сражаться на его стороне!

— Что? — теперь уже удивился Марсель и посмотрел на Дизере, ожидая увидеть точно такое же недоумение и на ее лице, и даже насмешку, но внезапно разглядел совсем другие чувства.

— Прости, не хотела говорить вот так, думала найти более подходящий момент… — произнесла она, с сочувствием глядя на Марселя. — Даниэль… Сразу после свадьбы на них с Лайзой прямо у источника напали арахниды. Им ничего не оставалось, как шагнуть внутрь. Думаю, так арахниды хотели убить твоего друга, но он, как и ты, стал драконом. Я не знаю, как и что там происходило, но арахнидам каким-то образом удалось пленить Лайзу, и Даниэль, чтобы ее спасти, сдался арахнидам.

— Но у источника же нельзя применять магию! Почему иерархи спокойно пропустили это нападение⁈ — возмутился Марсель, еще не до конца веря в услышанное.

— Они сражались без магии. Как и Даниэль с Лайзой. Законы Пустоши суровы. — Она перевела взгляд на старейшину, который их внимательно слушал. — И подчас лучше умереть, чем их нарушить.

— Видишь, мальчик, кхе-кхе, — нехорошо засмеялся гоблин. — Вот они — законы! Ну как, нравятся?

И столько издевки было в его взгляде, что захотелось придушить этого подлого предателя собственными руками.

Ярость… Дикая, необузданная, животная ярость охватила Марселя. На глаза словно упала пелена.

— Марсель! Марсель! — будто сквозь вату пытались до него докричаться, но разве могли эти голоса пробиться сквозь его животную драконью ярость?

«Марсель… Я скучаю по тебе», — внезапно услышал он тихий мысленный зов своей золотой птички, и на запястье запульсировала брачная метка.

«Эйлин…» — попытался потянуться к ней, но вместо этого рывком пришел в себя и увидел, что держит за горло уже почти задушенного посеревшего гоблина.

Обернулся. Оценил раскуроченные прутья тюрьмы, перепуганные лица Лиссы и Дизере и с удивлением посмотрел на свои руки.

«Да ты, батенька, монстр еще тот. Горжусь!» — прозвучали в его голове мысли почему-то голосом Ё-ё.

Видимо, ему не хватало не только Эйлин, но и — кто бы мог подумать? — ее доставучего ежа.

Глава 8.3

— Марсель, отпусти его. Иначе мы отсюда не выберемся, — с опаской произнесла Дизере.

— Ага, не хочется здесь застрять, — кивнула Лисса. И тихо добавила, оглядывая низкий потолок:: — Я, знаешь ли, не люблю пещеры.

Марсель и сам уже оценил обстановку и разжал руку. Гоблин упал на землю и, хрипя и кашляя, начал втягивать ноздрями воздух. Когда он немного пришел в себя и поднял испуганный злой взгляд на дракона, тот присел рядом и проникновенно, так, что даже Лисса поежилась, произнес:

— Рассказывай, тля ушастая, все, что знаешь о драконе и его местоположении.

— Я не…

Гоблин явно хотел уйти в несознанку, и Марсель уже приготовился к жесткому допросу, как вдруг в стене напротив него появился портал и из него вышел молодой гоблин. Еще даже не успев оглядеться, он заговорил:

— Отец, спешить нужно! Патриарх на все согласен и уже жд… — Он не закончил фразу, увидев, наконец, что происходит.

Застыл с занесенной для шага ногой и удивленно открыл рот.

— Всех сыновей, значит, отдал, — криво усмехнулась Дизере и, скастовав магическое лассо, в мгновение ока оплела им парня и притянула ближе. — Что ты