Развод. Без права на любовь - Инга Бережная

У меня не осталось сил, накатила такая слабость, что я не смогла открыть дверцу. Все ждали, что я выйду из машины и поплетусь к себе в квартиру, к себе… нет, не к себе. У меня нет дома. Наверняка слова Саши про компанию — обман. Очередная изощренная пытка. Деньгами он снова помашет передо мной, как морковкой перед осликом, заставив бежать в нужную ему сторону. Пока я не упаду, истекая кровью как той ночью. Только на этот раз он не будет меня спасать, к тому времени наверняка получит все, чего хочет. Месть. Я лишь инструмент.

Саша вышел из машины, подошел к дверце с моей стороны, открыл и подал мне руку. Я ничего не понимала, ничего не хотела. Во мне ничего не осталось, ни любви, ни ненависти, ни надежды. Из автомобиля выбралась сама, покачнулась едва не упав, голова кружилась, перед глазами все было, как в тумане. На Сашу не смотрела, поплелась к подъезду. Остановилась у двери, не могла вспомнить, где ключи от домофона и были ли они у меня вообще. Сумочки в руках не было и где ее оставила, я тоже не помнила. И не понимала, зачем открывать дверь, зачем куда-то идти, делать вид, что живая, хотя сама мертвая. Сашино «Нет» надорвало что-то во мне, перерезало ниточку, связывающую с миром и теперь я падала в пропасть.

— Лена, входи, — сказал Саша мягко. Я и не заметила, что как он открыл дверь. На подкашивающихся ногах вошла в подъезд, каждый шаг давался тяжело, будто к ногам привязали гири. В лифте инстинктивно отодвинулась от Саши дальше, вжалась в стенку кабины. Не хотела, чтобы он до меня дотрагивался, не хотела, чтобы он на меня смотрел, торжествуя, радуясь свершившейся мести.

В квартиру вошла, но остановилась в прихожей, не зная, куда дальше идти, что делать. Наверное, надо раздеться в пальто жарко. Но что, если Саша выгонит меня прямо сейчас? Кровь застыла в жилах, когда представила, что снова бреду по улице в одном платье на осеннем ветру.

— Почему ты просто не бросил меня там? Я бы сейчас была с моим мальчиком… у меня хотя бы был мой мальчик… — прижала ладони к животу, где не было крошечной жизни, и никогда не будет. Не могу больше терять детей, не могу жить с такой болью.

— Не говори так, — Саша положил ладони мне на плечи, — никогда так не говори. Женя хотел, чтобы ты жила…

— И мучилась… — прошептала пересохшими губами, голова кружилась, стоять было слишком тяжело. Я хотела лечь, уснуть и никогда не просыпаться.

— Нет, чтобы ты была счастлива, — Саша развязал пояс на моем пальто, расстегнул пуговицы и стянул с плеч, — я понимаю, что тебе сейчас очень больно. Но пожалуйста, пойми: Рита не знает, что ты ее мать. Она думает, что ее мать… — Саша убрал пальто в шкаф, осекся, недоговорив, — что ее больше нет. И она уверена, что я ее настоящий отец. Рассказать ей правду сейчас, вот так вывалить на нее все… я не могу. Это ее травмирует.

Значит, все-таки он не собирался рассказывать мне о дочери. Егор прав: я не должна ему верить, ни единому слову.

— Почему ты отнял ее у меня? — Я все-таки решилась поднять на него взгляд, заглянуть ему в глаза. Мужчине, который спас меня, а сейчас убивал. Каждое его слово вонзалось в меня словно острый крюк, вырывавший куски плоти.

— Хотел защитить от Егора, от твоих родителей. Она была наследницей Жени, ты нет, потому что вы так и не поженились, а она — да. Компания, которую Женя переписал на тебя — ничто по сравнению с тем, что принадлежит Рите. Если бы твои родители и Егор узнали, чем владеет твоя дочь, то ей бы угрожала опасность.

— Но ей и угрожает. Егор видел ее, он понял, кто она мне.

Лицо Саши стало жестким:

— Да, и поэтому Риту сегодня же увезут из страны… Лена! Лена!

Я больше ничего не слышала, под ногами разверзлась бездна и я провалилась в черноту.

Глава 19

— Мама!

Девочка, моя девочка, где ты?

Темно, холодно, ветви цепляются за платье, царапают кожу, но я иду к ней, в моей крошке. Я должна ее найти, защитить.

— Мама!

Голос все дальше, тьма гуще. Не найду, никогда не смогу. Никогда…

Открыла глаза, темно. Лицо мокрое от слез. Даже во сне плакала. Даже во сне не нашла мою девочку.

Последнее, что помню — слова Саши. Риту увезут заграницу. Это не просто слова — это приговор. Окончательное нет. Он провел черту. Она его дочь, не моя. Не хочу просыпаться, не хочу говорить, вставать. Хочу обратно в сон, пусть и кошмарный, там я хотя бы слышала ее голос.

Я лежу в спальне в Сашиной квартире. За окном ночь. Сколько прошло времени? Достаточно, чтобы Маргариту увезли, и я не знаю куда. И никогда не узнаю. Он не скажет. И я понимаю почему. Саша любит ее, как родную. И не хочет потерять. Мне придется смириться, придется принять это и как-то продолжать жить. Как-то… не знаю, как. Буду утешаться мыслью, что моя девочка жива, что она в безопасности, что ее любят. А боль… пусть будет больно, я заслужила ее каждым днем, который провела с Егором, каждой счастливой минутой, которую провела рядом с убийцей отца Риты. Я ужасная мать. Саша прав, мне нельзя к ней приближаться. Если Рита узнает кто я и, что сделала, она меня возненавидит, пусть лучше думает, что я умерла. Уговаривала себя и сама себе не верила. Не смогу я так, никогда не смогу.

Но что делать? Где искать помощи? У меня никого и ничего нет, даже своего жилья. Куда я собираюсь привести ее? В дом родителей, где и меня ненавидели с детства? К Егору, убийце ее отца?

Нет! Как бы ни было больно, как бы ни разрывалось сердце от муки, я должна научиться жить без нее.

В темноте раздался шорох. Я замерла, прислушалась. Тихо. Я одна в чужой квартире. В темноте, а Егор обещал вернуть меня. Это я помню точно. Мой муж никогда не отличался терпением, вряд ли он будет просто сидеть и ждать, когда я вернусь домой. Приподнялась на локтях, прислушалась. Тихо, темно.

Шорох повторился. Я вздрогнула, пальцы заледенели, по коже побежали мурашки. От страха кровь стучала в ушах так громко, что я не слышала больше ничего.

В темноте из дальнего угла