С тобой сквозь века - Анастасия Аристова

Я знал, что у вожаков таких свор, как эта, одна цель – нажива, поэтому разоблачения я не боялся. И снова мой взгляд переместился на девушку. Произнося свое имя, она солгала мне. Почему? В этой моей жизни меня зовут Одриан, в той - Одри. Наверняка, и у нее имя осталось таким же. Я бы назвал ее Дрейей. Единственным разумным объяснением того, что она не сказала правду, это то, что, как и я она помнит свою прошлую жизнь. Предположим, что это так, но что меня совсем смущало, это то, что она находилась в плену. Помня силу Дрейя, а скорее всего она осталась при ней, девушка могла воспользоваться своей тьмой и освободиться. Тогда почему? Вопросов было много. Смогу ли я получить на них ответы быстро и легко? Вряд ли. Она даже с именем соврала.

Я двинулся вдоль колонны, стараясь держаться в тени повозок. Мне было необходимо оставаться незамеченным, чтобы наблюдать за всем происходящим: за людьми, за Дрейей, за ее действиями.

Весь день я слушал, чувствовал и наблюдал, видел, как она общается с беременной женщиной, делится скудным пайком, утешает. В ее движениях не было ни страха, ни отчаяния, лишь тихая решимость. Ее темные глаза внимательно следили за каждым работорговцем, словно она выискивала слабое место. Планирует побег?

К вечеру, прислушиваясь к разговорам людей, понял, что на ночь мы останавливаться не будем, и прибудем в город к утру. Ехать всю ночь на лошади - изнурительно, лучше пересесть на телегу, так и к Дреи буду ближе, решил я. Пришпорив коня, я обогнал повозку. Спешился. Подождал когда телега с клеткой в которой находилась Дрейя приблизится, запрыгнул на нее. Подозвав лошадь, привязал ее к одному из прутьев решетки. Теперь можно отдохнуть. Я сел, опершись на борт телеги. Ночь тянулась мучительно долго. Я снова посмотрел на Дрейю, казалось, что она спит, свернувшись калачиком рядом с беременной женщиной. Но я чувствовал, как ее тело напряжено, как она настороженно прислушивается к каждому шороху. Ничего, еще немного и я обязательно тебя освобожу. Прикрыв глаза, под мерное покачивание телеги, я задремал. Во сне я видел нас.

***

Одриан

— Одри, иди ко мне, — шептал голос, маня.

Я замер перед глухой дверью, пытаясь различить вкрадчивый тембр. Мужской? Женский? Не важно. В нем звучала такая отчаянная мольба, что она проникала под кожу, обжигая.

Толкнув дверь, я вошла, вновь ощущая себя той, которая некогда прокляла могущественного темного правителя. Комната тонула в полумраке. На кровати, словно изваяние, застыла девушка в маске. Но видение поплыло, исказилось, и на ее месте возник он – Дрей. Он протянул ко мне руки, и его голос, приглушенный, но все так же полный мольбы, прошептал:

— Одри, иди ко мне…

Ноги сами понесли меня к нему, и я оказалась в объятиях того, кто причинял мне столько мучений.

Слова сорвались с губ, неподвластные моей воле:

— Чем я могу тебе помочь?

Я почувствовала, как его объятия становятся крепче, как его дыхание, едва касаясь моих волос, обжигает тихим шепотом:

— Немного твоего тепла и света, Одри…

Мгновение – и мы уже не тела, не плоть и кровь, а два светящихся огонька, танцующих в полумраке. Нет больше физической оболочки, лишь чистые души. Мне было так тепло и уютно. Все так как должно быть, на своих местах.

***

Громкие крики: "Накрыть повозки!" – вырвали из забытья. Впереди замаячили дома – первые предвестники поселения. Я понял: работорговцы, желая подогреть интерес местных, собирались скрыть "товар" перед въездом. Перевел взгляд на девушку, припомнил имя, которое она мне назвала. Андрея. "Хорошо, пусть будет Андрея," – мелькнуло в голове.

Она тоже смотрела на меня. В глазах – ни страха, ни мольбы, мне казалось, что в них лишь дерзкий вызов: "Осмелишься ли подойти? Быть со мной?" Остатки сновидений еще витали в сознании, и губы сами собой тронула улыбка. Да, я хотел быть рядом со своей парой, разобраться в хитросплетениях прошлого и понять эту "темную" душу. Моя собственная душа за века преобразилась до неузнаваемости, набралась опыта в каждой жизни. Несомненно, и ее коснулись перемены. Я жаждал узнать ее. Хватит бежать. Едва слышное одобрительное урчание моего волка прозвучало как благословение. Резкий толчок в плечо вернул меня к действительности. Здоровенный детина с багровым лицом и сальными волосами прорычал:

— Эй, живее двигай костями! Повозку накрывать кому? — Он ткнул пальцем в грязный полог, валявшийся у моих ног. Я бросил на него равнодушный взгляд и ухватился за край ткани. Вся эта суета казалась фарсом. Зачем прятать то, что скоро выставят на всеобщее обозрение? Впрочем, логика работорговцев никогда не отличалась изысканностью.

Спустя пол часа мы въехали во двор, огороженный высоким частоколом.

Глава. 12. Я не позволю надругаться

Дрейя

Телега перестала двигаться, и уже как полчаса стояла, но из-за того, что нас накрыли каким-то материалом, который не пропускала свет, и воздух, я не знала, что происходит снаружи. Лишь иногда будто бы где-то вдалеке слышались какие-то голоса. Находясь под тканью, в клетке перестало хватать воздуха, стало душно, а от куртки незнакомца пахло мягко говоря неприятно, поэтому я стянула ее с себя. И сейчас стараясь как можно меньше двигаться, в кромешной тьме, я предавалась воспоминаниям о детстве, таким образом успокаивая себя. Вспомнила как бабуля рассказывала, как она впервые увидела меня, подкинутую в лесу. Маленький кричащий на всю округу сверток лежал под огромным дубом и звал на помощь, желая жить в этом мире. В такие моменты на лице бабушки появлялась печаль, она не понимала людей, которые бросают своих детей. Но следом ее лицо преображалось улыбкой, она говорила о том, что, когда нашла меня, то первое, что увидела это пару темных глаз, смотрящих на нее с вызовом. Они как бы говорили: “А ты, бабка, осмелишься меня приютить или тоже бросишь?” Ведьма осмелилась не только приютить, но и полюбить. На моих губах появилась улыбка, я тоже обожала ту, что стала мне родителем. А еще я любила Илларию, мою названную сестренку. Живя с ней, мы делили на двоих все: запахи сушеных бабушкиных трав, учась варить зелья, жар очага на кухне, уход за животными и растениями. Иллария обладала даром, редким и драгоценным – умением видеть что-то хорошее в каждом существе. На первый взгляд – лед и неприступность, гордая осанка, взгляд, словно пронзающий насквозь.