Ее бешеные звери - Э. П. Бали

— О, Богиня! Простите. Здравствуйте, сэр, — застенчиво говорит она, моргая подведенными глазами.

Я оценивающе смотрю на тигрицу. Под глазами мешки, коричневая кожа имеет пепельный оттенок.

— Когда я задам вам вопрос, мисс Деви, я хочу, чтобы вы ответили честно, вы понимаете?

Ее глаза расширяются, прежде чем она берет себя в руки, шурша пакетами.

— Конечно, сэр.

— Как долго мисс Аквинат находится в своей измененной форме?

Минни моргает раз, другой, затем трет глаза запястьем.

— Эм, я не… Я вообще не видела, чтобы она принимала человеческий облик, сэр.

— За всю неделю?

Она сглатывает и качает головой.

— Даже когда спит?

Минни снова качает головой.

Холодная струйка страха пробегает по моему позвоночнику, и, судя по нервному взгляду Минни, она тоже знает, что это значит. Чем дольше зверь остается в своей измененной форме, тем быстрее он рискует стать измененным. То есть, полностью потерять свою человечность. Потерять способность или желание вернуться в человеческий облик. Даже мои бешеные ученики перекидываются во сне.

По тому, как Минни прикусывает губу, она понимает, что поставлено на карту.

— Никаких превращений, — строго говорю я ей. — Ни для тебя, ни для других анима. Разговаривайте с ней как можно больше. Прикасайтесь к ней как можно чаще. Попробуйте напомнить ей, кто она такая.

И хотя Минни охотно кивает, я знаю, что вдобавок ко всему этому у нее есть личные проблемы.

— И я не хочу, чтобы вы там спали. Вам всем нужно как следует выспаться, — на этот раз она кивает не так охотно.

Она хороший друг для Аурелии. Я специально выбирал, когда распределял их по комнатам.

Обходя ее, я кидаю через плечо:

— И Минни?

— Да, сэр?

— Ни слова об этом. Никому.

Глава 9

Анима Аурелии

Я знаю, что он мой. Лев, заковавший себя в цепи. У меня нет сил утешить его измученную душу, но я могу согреть его своим телом. Поэтому, когда он приходит посидеть со мной, я ложусь рядом с ним.

Волк, который носит человеческую шкуру, тоже мой, но он не похож на льва. Он полон жизни, а у меня нет сил играть с ним так, как он того хочет.

Он приносит мне еду, которую я не хочу есть. Он произносит своим человеческим ртом звуки, которые я не желаю слышать.

Я должна сосредоточиться. Должна сконцентрироваться.

Пальцы, что тянутся ко мне, превратились в клыки, острые, как бритва, они царапают, царапают и царапают. Скребут мои щиты, в поисках любой бреши, любой слабости. Я чувствую, что они пришли издалека, но они сильны, а черная рука, которая ими управляет, безжалостна. У меня нет выбора, кроме как зарыться глубоко в недра моего зверя, напрягая семь слоев защиты.

Но они держатся.

Оберегай нас. Оберегай нас. Оберегай нас.

Эту песню я пою даже во сне.

Мои сестры уходят днем, а когда возвращаются ночью, то приносят в мое гнездо яркие пушистые вещи, которые защищают от холода, не имеющего ничего общего с температурой в пещере. Они также приносят еду, но она кажется мне пеплом на языке и едва придает сил, чтобы держаться на плаву.

И вот однажды моя сестра-тигрица приносит что-то в мое гнездо, она нервничает, неуверенно глядя на меня. У меня сразу возникают подозрения.

— Аурелия, мы не хотим, чтобы ты подхватила блох в этом сыром месте, — мягко говорит моя сестра-тигрица. — Тебе нужно это лекарство, чтобы держать их подальше от себя.

Несмотря на ее миролюбивый тон, я улавливаю отвратительный запах из тюбика, который она держит в руках. Я предупреждающе рычу, когда она приближается, и тигрица замирает.

— Дай мне попробовать, — говорит мой игривый волк, выхватывая вещество у нее из рук. Он медленно и уважительно приближается ко мне на коленях, показывая, что не собирается нападать. Мой птенец взлетает вверх, издавая успокаивающие звуки мне в ухо.

Волк протягивает руку.

Резкий запах заполняет мой нос, как кислота.

Повинуясь инстинкту, я наношу удар, щелкая челюстями и впиваясь ими в человеческую плоть. Рот наполняется кровью, и мой птенец визжит, заставляя меня в ужасе замереть.

Волк отскакивает назад, сначала уставившись на свою искалеченную человеческую руку, из которой обильно капает кровь, а затем снова поворачивается ко мне.

Но в воздухе нет запаха страха и боли. Вместо этого на его лице читается простая человеческая радость.

У моего игривого волка не все в порядке с головой.

Сбитая с толку, я обнажаю окровавленные зубы и шиплю на него. Мой птенец неодобрительно пищит. Я утыкаюсь в него носом в знак извинения, а затем снова обращаю внимание на своего волка.

Он отличается от моего льва. Они оба опасные, мужественные самцы, которые носят силу под кожей и внушают страх моим сестрам по стае. Но если мой лев — это прочная мраморная стена, которая поддерживает меня, то мой волк — это постоянно меняющийся сгусток силы. Он всегда в движении, всегда думает.

Волк зализывает рану, которую я нанесла его человеческой руке, и я вижу, как его язык скользит по золотистой коже без шерсти, как исчезает кровь, оставляя неровные края плоти. Даже с травмой он не теряет своей силы.

Нетерпеливо фыркнув, я вылезаю из своего гнезда и подкрадываюсь к нему. Он прекращает вылизывание и смотрит на меня с неестественным блеском в глазах. Странный, сумасшедший волк. Я позволяю струйке своей силы потянуться к нему. Она находит его рану и исцеляет, ровно настолько, чтобы остановить кровотечение. Это все, чем я могу поделиться. Края моих губ смыкаются, и я понимаю, что он не переставал пялиться на меня. Раздраженно рыкнув, ложусь рядом с ним, ясно давая понять, чтобы он сел рядом со мной.

Прикосновение его обнаженной кожи к моему меху успокаивает. От этого по моему телу пробегает волна энергии, и разум немного проясняется.

Он что-то бормочет, но я слишком устала, чтобы расслышать. Его голос подобен ласковому прикосновению языка к моему уставшему сердцу.

Царап. Царап. Царап. Эти клыки всегда здесь. Всегда ждут. Всегда причиняют боль.

Я держусь поближе к волку и отступаю туда, где безопасно, зарываюсь все глубже и глубже, пока эти мерзкие, ядовитые клыки не отказываются от своих планов на сегодня.

Глава 10

Коса

Луна целует мою обнаженную кожу, когда я выхожу из бушующих волн и ступаю на песчаный берег. Ночной воздух свеж, и я чувствую смену времен года. Ксандер сидит на берегу с косяком в руке и смотрит