Ничего особенного - Людмила Лыновская

Татьяна Васильевна встала, откинула руку дочери. Решительно повернулась к ней и вынесла вердикт твердым голосом:

— Если возьмешь девочку — на мою помощь не рассчитывай!

Она подошла к газовой плите, выключила закипевший чайник и пошла в комнату, оставив Веру на кухне одну. Татьяна Васильевна надеялась, что этот последний аргумент заставит дочь передумать.

Но Вера все пропускала мимо ушей. Она мысленно уже была далеко отсюда. Ее натренированный мозг, получив цель, как принтер выдавал один документ за другим. Вера пошагово планировала, что нужно сделать в первую очередь, что потом, куда позвонить, к кому обратиться.

«Завтра же накуплю одежды, игрушек, вкусняшек… Нужно посмотреть в интернете, что можно двухлеткам, и пойду к Катюшке в больницу. Надеюсь, пустят проведать. А если нет, хоть передачку передам».

Началась у Веры совсем другая жизнь. На работе коллеги заметили:

— Наша начальница не иначе влюбилась, — говорил Иосиф сотрудникам отдела, когда Вера выходила из кабинета. — Вчера говорю ей: «Вера Ильинична, не убивайте, не успел закончить отчет!» А она ласково так отвечает: «Ну, ничего, Иосиф. Даю тебе еще два дня. Будь любезен сделай вовремя». Вы слышали когда-нибудь такое? Раньше бы стерла в порошок. У нее же работа — «Царь и Бог!» А теперь! Только конец рабочего дня — она быстрее меня из кабинета стартует. Вот увидите, скоро на свадьбу пригласит!»

Но Иосиф был не прав. Вера с головой ушла в подготовку к удочерению Кати. В течение месяца женщина почти каждый день навещала девочку сначала в больнице, потом в детском доме. У ребенка обнаружился целый букет заболеваний: рахит, атопический дерматит, инфекция мочевых путей, анемия.

Девочка быстро привыкла к Вере и уже бежала, как каракатица, на своих кривых ножках, если только женщина показывалась в дверях. Вера тоже все больше привязывалась к Катюшке. Все ее мысли были о девочке. На свое здоровье она совсем перестала обращать внимание. Спала, как убитая, только голова до подушки. Спина по-прежнему побаливала, но Вере было не до нее.

К концу месяца состоялся суд. Эльку лишили родительских прав. Она, как артистка, на суде лила слезы, заламывала руки и умоляла оставить ей дочь. Это было уже третье предупреждение от опеки, поэтому ей никто не поверил. На следующий после суда день Зоя Федоровна позвонила Вере и сообщила, что Элька опять ушла в запой.

— Не переживай, — сказала она, — правильно сделали, что лишили. Я ее тоже раньше жалела, да вижу, не сможет она уже подняться из этого болота. Так и сгинет, как ее папаша.

— Может, в больницу ее определить на лечение от алкоголизма? — неуверенно предложила Вера, думая про себя, что ей некогда заниматься Элькой. Да и вообще, лучше держаться от нее подальше, чтобы она быстрее забыла дочь.

Через месяц у Веры уже были на руках все необходимые для усыновления документы. Она окончила курсы в школе приемного родителя. Прошла медкомиссию. Осталось написать заявление на согласие об усыновлении Катюшки в суд. Опека ждала, не заявятся ли родственники, желающие усыновить девочку. Бабушка Кати — опустившаяся алкоголичка со стажем, кроме своей пагубной привычки имела еще целый набор хронических заболеваний. Дядя Элькин — Семен Степанович жил в Красноярском крае. Имел большую семью из шести человек: сами с женой и четверо детей. Еле сводили концы с концами. Усыновлять отказались. Больше из родных претендентов не было.

Вера боялась, что появятся конкуренты из тех бездетных пар, которые стояли на очереди по усыновлению. Но за этот месяц Вера очень хорошо сошлась и с женщинами из опеки, и с директором детского дома. Столько благотворительных подарков отвезла детским учреждениям, что завоевала расположение обеих сторон, участвующих в судебном заседании. Конечно, в первую очередь, Вера надеялась на то обстоятельство, что девочка полюбила ее. Они уже не могли с Катюшкой друг без друга. Не только Вера, но и девочка грустила, и тосковала, когда Веры не было рядом. Оживлялась и искренне радовалась, когда приходила Вера. Было видно невооруженным глазом с кем хочет быть ребенок.

Наконец назначили день судебного заседания по усыновлению.

Когда Вера пришла к Каримову за характеристикой для опеки, директор очень удивился решению Веры. Его, прежде всего, интересовало, не станет ли его менеджер по рекламе хуже работать: часто брать больничный, не снизится ли скорость и качество ее работы. Вера заверила его, что все останется по-прежнему. Но Каримов с того дня стал подыскивать замену Вере.

Вера приготовила комнату ребенку. Обзвонила объявления, чтобы заранее найти няню. «Мне нужно будет работать, а на маму я слабо надеюсь, — думала Вера. — Ничего прорвемся. Вылечу Катюшку, откормлю, обласкаю. Все еще удивятся, какая хорошая у меня девочка!» — думала Вера. Единственно, что отвлекало ее от счастливых мыслей о Катюше, это ноющая боль в спине.

«Я же только что медкомиссию проходила, все было нормально, — размышляла Вера. — Правда, гинеколог в списке врачей не значился. Схожу- ка я завтра на всякий случай к своему женскому врачу. Может, подстыла. Пусть пропишет свечи или еще что. Мне нужно теперь быть сильной и здоровой, как никогда».

Гинеколог Любовь Алексеевна Лапшина была хорошим специалистом. Вера наблюдалась у нее длительное время. Любовь Алексеевна относилась к тем редким врачам, которые не привыкают к страданиям больных и относятся к своим пациентам не только профессионально, но и с искренним вниманием.

Доктор, только взглянув на Веру, предложила сразу сделать ультразвуковое обследование, чтобы уж наверняка, не пропустить никаких патологий. Вера согласилась. Пока Любовь Алексеевна делала ей УЗИ, Вера рассказывала о своем намерении удочерить девочку из детского дома. Но с огорчением заметила, что чем больше она рассказывает, тем больше доктор хмурится. Помня, что Любовь Алексеевна давно уговаривала Веру рожать, объясняя, что благоприятный детородный возраст уходит, предупредила ее:

— Только не уговаривайте меня, Любочка Алексеевна, отказаться от усыновления. Мне мамы хватило. Не говорите, что Вы меня давно убеждали ребенка родить. Я все это помню. Скажите лучше — жить буду? — улыбнулась Вера

— Так значит, ты по-прежнему рожать отказываешься? — строго спросила доктор.

— Ну, Любочка Алексеевна, я же Вам о чем толкую, что удочерять собираюсь. Мне сейчас не до замужества. Да и где их взять достойных мужиков, которым детей можно было доверить? Если встречу свой идеал, сразу к Вам прибегу — будем рожать! — пошутила Вера.

— Что ж выписывать направление на аборт? — доктор, казалось, смотрела Вере в самую душу.

— На какой аборт? — еще не понимая, о чем идет речь, улыбаясь, произнесла Вера.

— Ты беременна, Вера.