Она и зверь. Том 2 - Maginot

Астина в тот же миг пожалела о сказанном. Артур мгновенно преобразился, натянув на лицо самодовольную улыбку победителя – зрелище весьма раздражающее.

– Значит, все-таки поссорились?

– Мы не… ссорились, – сбивчиво ответила Астина, с трудом подбирая слова.

Артур хмыкнул, скрестив руки на груди, и с нарочитой небрежностью откинулся на спинку стула, будто наслаждаясь замешательством Астины.

– А что говорит брат? – не унимался он, прищурив глаза.

– Это не твое дело, – холодно парировала она.

– Но я ведь близок с Териодом, – настаивал юноша. – Вдруг смогу подсказать что-то дельное?

– Артур Эстебан, – оборвала его Астина, – не лезь в дела супругов.

– Тогда разбирайся с этим сама, и поскорее, – фыркнул он. – Если брат с голоду умрет, ты за это будешь отвечать?

Вместо ответа Астина подняла руку, жестом остановив слугу, который как раз нес очередное блюдо. Тарелка, едва покинувшая кухню, была тут же возвращена на поднос и в нетронутом виде отправилась восвояси.

Когда слуги покинули зал, Астина посмотрела на Артура. Ее взгляд смягчился, но в нем еще тлела искра сомнения.

– Хорошо, я готова тебя выслушать.

– Сначала расскажи, – тут же оживился Артур, подавшись вперед, – с каких пор брат так странно себя ведет? И почему?

Астина почувствовала нарастающее раздражение. Какой же глупой она была, позволив этому юнцу втянуть себя в такой разговор! Но если размышлять здраво, Артур действительно знал Териода лучше. Они были почти ровесниками, да и к тому же родственниками. Возможно, он и правда мог пролить свет на причину его странного поведения.

Глубоко вздохнув, она повторила слова Териода, которые меньше всего поддавались пониманию:

– Он спросил… буду ли я плакать, если он умрет, – тихо произнесла Астина.

– Что? – Артур вскинул голову, внезапно став серьезным. Он привык к холодной сдержанности Териода, и потому подобные слова звучали для него дико. Брат давно не показывал свои слабости, и вдруг – такой вопрос.

«Будешь ли ты плакать, если я умру?» – мысленно повторил Артур и поморщился. Более жалостливых слов и не придумаешь. Тем не менее Астина сидела перед ним с совершенно непроницаемым выражением лица, точно не понимая, о чем шла речь.

– Похоже, ты ему и правда нравишься, – протянул Артур с легкой усмешкой. – Хотя вкус у него, скажем так, специфичный.

Астина пропустила его колкость мимо ушей и спокойно переспросила:

– И что это значит?

– Ну, подобное не спрашивают, если человек тебе не важен. – Артур откинулся на спинку стула, скрестив руки. – Он сказал только это?

– Еще добавил, что даже по собаке плачут после ее смерти. Спросил, стоит ли он для меня хотя бы столько же.

– И что ты ответила? – Артур прищурился, явно ожидая чего-то интересного.

– Сказала, что мне будет грустно.

– С таким-то лицом? – Артур скорчил подобие ее бесстрастного выражения. – Да о погоде говорят с большим интересом!

Астина промолчала, и Артур устало вздохнул, плечи его поникли.

– Эх…

Астина нахмурилась. Этот разговор ей не нравился, но если не разобраться с Териодом, то жизнь в Аталленте станет невыносимой.

Артур задумчиво потер переносицу и продолжил, будто размышляя вслух:

– Если честно, кажется, что тебя вообще мало кто интересует.

– Это недалеко от правды, – спокойно согласилась Астина, но голос ее прозвучал тише, чем обычно.

Артур уже явно был раздражен.

– Териод для тебя вообще что-то значит? – выпалил он, глядя ей прямо в глаза.

– Он для меня лишь партнер по политическому браку, – пожала плечами Астина. – Как и я для него.

Брови Артура взлетели, на лице отразилось недоумение.

– Серьезно? – выдохнул он с долей иронии. – Ты же сделала Териода человеком!

Его резкие насмешливые слова разрезали тишину подобно клинку. Они напомнили Астине о том, что их брак был для Териода, возможно, чем-то большим, нежели просто сделкой.

Будь она по духу чуть ближе к двадцатилетним, с их бурными эмоциями, то, быть может, заметила бы, как ее сдержанная красота гармонирует с пылкостью Териода. Но Астина не верила в романтику между ними. Териод с самого начала дал ясно понять: они не будут близки. Да и для нее самой романтика осталась где-то в прошлом, когда она еще позволяла себе мечтать.

Астина не была наивной, чтобы краснеть от подобных разговоров, и не умела тонко чувствовать, а потому отрезала:

– Мы с эрцгерцогом не в таких отношениях. Я вернусь в родительский дом, как только проклятие будет снято.

Артур замер, глаза сузились, будто в голове его наконец-то сложились кусочки головоломки.

– Развод… – пробормотал он тихо. – Так вот в чем проблема.

Он попал в точку, и Астина знала это. Никто не понимал Териода лучше, чем Артур. Хотя манера его речи была резкой, почти грубой, Астине эта прямота была только на руку: кто еще осмелился бы сказать ей правду?

Артур откинулся на спинку стула, скрестив руки, и заговорил, будто надеясь высечь в Астине хоть искру человеческих чувств:

– Ты ведь знаешь суть проклятия дома Аталлента, да?

– В общих чертах, – в бесстрастном голосе Астины мелькнуло едва заметное любопытство.

– А про то, как в Аталленте обращаются с «семенами монстров»? – Артур сделал паузу, его взгляд стал серьезнее. – С теми, кто может стать чудовищем?

Астина покачала головой. О Териоде она знала лишь то, о чем шептались в светском обществе: до двадцати лет он жил в резиденции взаперти, а после ворвался в их мир, точно комета, покорив всех своей харизмой. На первый взгляд все было неплохо.

– Хорошо, тогда слушай внимательно, – начал Артур непривычно серьезным тоном. – В доме Аталлента действуют законы, которые со стороны могут казаться довольно странными, но для нас это вопрос жизни и смерти. До пяти лет сыновей не выпускают из их комнат ни на шаг. Даже если проклятие крови не настигнет их, то обычная простуда или любая другая неприятность могут обернуться катастрофой. Поэтому из детских покоев убирают все вещи, которые представляют опасность. Комната становится мягкой клеткой, где нет места случайности.

Астина, молча слушая его, слегка склонила голову набок. Взгляд ее был внимательным. Она коротко кивнула Артуру, будто говоря: «Продолжай».

– До двенадцати, а то и тринадцати лет они не могут свободно передвигаться даже по резиденции, – продолжал Артур. – Выйдут в сад – и то под присмотром, да и находиться там дозволено всего ничего: шаг влево, шаг вправо – запрет. Это как тюрьма, понимаешь? Двенадцать лет в полной изоляции. И знаешь, что самое ужасное? Даже при такой сверхзащите дети все равно умирают один за другим. Двое старших братьев Териода не дожили до его рождения.

Астина замерла. О родных братьях Териода она слышала