Романовы forever - Анна Михайловна Пейчева

– Это вызов всем ученым и инженерам мира! – почти пел академик, кружась сумасшедшим ярким вихрем по танцплощадке. – Это опыт космического масштаба, эксперимент, равному которому нет и не было никогда!

Внезапно он застыл на месте и молитвенно воздел руки кверху. Цветастые рукава сложились на плечи, обнажив худые локти. Все завороженно следили за Верховным жрецом Храма Науки. Разве что глава Личной Канцелярии Её Величества барон Ренненкампф скептически поднял левую бровь.

– Мы восстановим прежнее магнитное поле Земли! Сделаем обратную инверсию своими руками.

И Мустафа обессиленно, как актер после величайшего монолога в своей жизни, уронил голову на грудь.

– Браво! – крикнул Левинсон в полной тишине и оглушительно зааплодировал. – Я бы даже сказал – бис!

Профессор оживился и продолжил:

– Мы до сих пор не знаем первопричину инверсии, и вряд ли когда-либо сможем ее установить, как бы ни убеждали меня в обратном некоторые мои дорогие коллеги. Есть у нас одна дама, госпожа Глаголева-Аркадьева, мы с ней до хрипоты спорили… Но большинство академиков все-таки склонились к так называемой «теории магнитного хаоса», которая гласит: смена полюсов является непредсказуемой и неотвратимой, всему виной белый шум турбулентных флуктуаций. Как бы вам объяснить, простым смертным… Представьте себе обычные качели, господа. Помните, как крутились на них в детстве? Если очень постараться, то можно сделать «солнышко», – Блюментрост на несколько секунд превратился в разноцветную мельницу, стремясь как можно нагляднее показать оборот качелей. – Так вот с полюсами то же самое. Белый шум постоянно их раскачивает, и в какой-то момент полюса оказываются в точках нестабильного равновесия. А уж куда они из этих точек свалятся – обратно, в привычное положение, или на противоположную сторону – одному Аллаху известно. И это подводит нас к важному выводу, глубокоуважаемый барон, – академик взглянул на Ренненкампфа и развел руками, – можете выпускать из заточения господина Поповича, которого лично я считаю весьма талантливым инженером, преданным Романовым в целом и императрице в частности…

– Боюсь, не все так просто, глубокоуважаемый профессор, – в том же тоне отозвался Ренненкампф. – В процессе расследования мы выяснили в отношении господина Поповича еще один достойный внимания факт. Выпускать его, поверьте, рановато.

– Что за факт, барон? – требовательно спросила Кати. Николай Константинович сразу понял, о чем речь, поэтому промолчал.

– Я полагаю, ваше величество, нам лучше обсудить ситуацию наедине, – с нажимом сказал глава Личной Канцелярии.

– Нет у меня секретов от моих ближайших соратников, – сердито сказала императрица. – В Алексее я уверена на все сто. Выкладывайте.

Ренненкампф оглянулся на Николая Константиновича. Государь обреченно пожал плечами. Отныне во дворце командовала его дочь, он не имел права отменять ее приказания.

– Ваше величество, дело в том… Даже не знаю, как сказать… Алексей обручился с вашей младшей сестрой Софьей. Мы подозреваем их в попытке дворцового переворота.

– Вот как. – Лицо Кати мгновенно окаменело. – Да, эту информацию и правда лучше было обсудить наедине, барон.

– У вас есть еще одна дочь, Николай Константинович? – Иван был ошарашен, как и все окружающие. До недавних пор о существовании Софи никто, кроме самых близких, не подозревал. – И Алексей хочет на ней жениться? Когда же он успел с ней познакомиться?

– Мы с ним вместе ездили в Испанию, искали мою пропавшую супругу Василису, – с горечью сказал Николай Константинович, жалея обо всех поступках без исключения, которые он совершил за последние полгода. – Нашли. Причем не только Василису, но и мою младшую дочь, о которой я ничего не знал. Никогда не думал, что стану героем дешевой мелодрамы…

– Бедная Катя, – сказал Иван.

– Да, – кивнул Николай Константинович. – Кати плохо приняла новость о том, что у нее есть родная сестра, и не лучше – известие о том, что я нашел ее мать спустя двадцать три года. В общем, про помолвку Алексея и Софи я ей решил пока не говорить. Очередная моя ошибка. Наверное, так и приходит старость – когда начинаешь делать один неверный шаг за другим.

Сановники перешептывались и переглядывались, обсуждая свеженькую, горяченькую дворцовую сплетню, затмившую собой крупнейшую техногенную катастрофу за последние семьсот восемьдесят тысяч лет. А юная императрица с болью смотрела на отца. Николай Константинович спрятал голову в ладонях.

– Господа, предлагаю вернуться к теме совещания! – Столыпин спас положение, выскочив из-за широкой спины маман, как партизан из укрытия.

– Да, профессор, – сказала Кати ужасающе спокойным голосом. – Как вы планируете восстановить прежнее положение магнитных полюсов?

– Это замечательный вопрос, ваше величество, – в голосе академика звучало сочувствие, – бессмысленно просто сидеть и ждать, когда полюса займут свои места согласно купленным билетам. Теория магнитного хаоса предполагает, что это может произойти когда угодно – или никогда. Поэтому мы не будем ждать милостей от железного ядра Земли. Перетасуем колоду и сдадим карты заново! Коллеги под моим руководством уже кое-что прикинули, сделали черновые подсчеты… Мы должны создать вокруг Земли искусственное магнитное поле нужной нам полярности. А для этого следует установить два колоссальных, титанических сверхпроводника и пустить в них электрический ток. Грубо говоря, нам придется построить два гигантских магнита в разных концах земли и усилить их свойства при помощи мощного заряда.

Все немного растерялись. Левинсон уточнил:

– Вы хотите сказать, что мы дадим жидкой мантии Земли хороший пинок, она всколыхнется и полюса улягутся на свои места?

Мустафа довольно закивал:

– Надеюсь, что так… Других идей у нас все равно нет.

Потом академик начал что-то говорить про генри, много и страстно, Кати встрепенулась было, но, поняв, что речь идет всего лишь о единицах измерения индуктивности, нахохлилась обратно. Индуктивные генри, характеризующие магнитные свойства электрической цепи, дочери явно были не интересны. В отличие от рыжих английских генри, в которых измерялась успешность ее семейной жизни. Один Генри – семейная жизнь удалась. Ноль Генри – семейная жизнь не удалась. Тут все было значительно проще, чем с индуктивностью.

– Господин Блюментрост, как же вы пустите ток по этим титаническим магнитам, если у вас даже мой гироскутер сгорел? – усомнился Семён. Мадам Столыпина тем временем все норовила пригладить его спутавшиеся кудряшки, и обер-камергеру приходилось по-крабьи, бочком пятиться от нее по стене.

– Два слова: атмосферное электричество, – радостно заявил Мустафа. – Все, что нам нужно – славные грозовые тучи. А уж мы спровоцируем в них молнии, клянусь Аллахом и воздушным змеем Франклина! Я же говорю – нас ждет эпохальный эксперимент! Небывалые времена требуют небывалых решений. Есть только одна загвоздка…

– Какая? – устало спросила императрица.

– Ну, с первым магнитом трудностей возникнуть не должно, – бодро сказал академик. – Его нужно построить на территории Российской империи, в районе Байкала.

– А второй? Второй