Обещание - Кристен Эшли

Когда он поднял голову, то спросил:

— Довольна?

Не совсем.

— Лучше бы это было обещанием грядущего, — ответила я.

— А разве это не так? — спросил он.

И у него было еще одно замечание, на этот раз превосходное.

— Перестань быть такой крутой, когда мне есть чем заняться, — ухмыльнулся он.

Я скорчила гримасу.

Это заставило его улыбнуться. К сожалению, он сделал это без моего участия, так что я не почувствовала всей силы его улыбки, хотя в этом были свои преимущества, поскольку я могла заниматься делом, а он мог прогуляться с Гасом, а затем мог приступить к выполнению своего обещания.

Я достала свой ноутбук, включила его и почистила зубы. Бен натянул джинсы, футболку и кроссовки, затем взял нашу собаку и поводок и ушел.

Я получила электронное письмо. Затем позвонила Тэнди, попросив ее узнать у своей подруги, какие цвета были использованы на свадьбе «Рокси и Хэнка». Натянула штаны для йоги и майку, пока Тэнди выясняла.

Бен вернулся, когда я готовила кофе.

— У нас все хорошо? — спросил он, отпуская Гаса с поводка, после чего тот вразвалку поскакал на кухню и начал подпрыгивать до моих икр.

Я наклонилась, взяла на руки, и как только он оказался в моих объятиях, сказала Бенни:

— Жду подтверждения от Тэнди.

Бенни кивнул и направился по коридору.

Я посмотрела на Гаса сверху и спросила:

— Завтрак?

Он по-щенячьи поцеловал меня в шею.

Я восприняла это как «да», уже заканчивала расставлять для него чистые миски с водой и едой, когда раздался звонок в дверь.

Я посмотрела в сторону двери как раз в тот момент, когда почувствовала, что Бенни вышел из коридора, услышав, как он спросил:

— Кто это, черт возьми, такой?

— Понятия не имею, — ответила я.

Он двигался к двери, но делал это, глядя на меня.

— Мне казалось, в твой комплекс нельзя заехать без кода.

— Нельзя, — подтвердила я.

Бен не выглядел счастливым, двигаясь к двери.

Он открыл небольшую дверь, которая на самом деле была с суперским глазком, и я услышала, как пробормотал:

— Господи.

— Что? — спросила я, обходя стойку и направляясь в гостиную.

К тому времени, как я добралась в гостиную, он открыл дверь, и я остановилась как вкопанная, увидев вошедшего Сэла.

Он громко приказал:

— Позовите к себе собаку.

Я продолжала пялиться на него.

— Рад тебя видеть, Сэл. Хочешь зайти? Выпьешь кофе? — саркастически спросил Бен, закрывая за ним дверь.

Сэл посмотрел на меня, оглядел с головы до ног, затем поприветствовал:

— Прекрасна, как всегда, amata. — Затем повернулся к Бенни. — Мы ехали к вам несколько часов, figlio. Не в настроении выслушивать твое дерьмо.

Бен вышел из прихожей, остановился, расставил ноги и скрестил руки на груди. Только тогда он предложил:

— Может ты начнешь с того, что расскажешь нам, почему твоя задница была в пути несколько часов к нам, и мы тогда сможем двигаться дальше.

— Считай, что это моя миссия доброй воли, — заявил Сэл, тыча большим пальцем себе в грудь и наклоняясь к Бенни. — Мне не нужны никакие пристающие частные придурки из штата Роки-Маунтин.

О Боже.

Он знал о Найтингейле.

В этом не было ничего удивительного. Сэл знал почти все, а если и не знал, то у него были способы узнать. Что было удивительно, так это то, что он, казалось, собственнически относился к своей «миссии доброй воли».

— Сэл, они занимаются этим делом дольше нас и смогут сделать все, что в их силах, не сбивая людей с ног и не избивая их, — отметил Бенни.

— Я не собираюсь никого избивать, — отрезал Сэл.

— Что случилось с наемным убийцей? — спросил Бен. — Не знаю, хочу ли я это знать?

Сэл откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.

— Он получил предложение, от которого не смог отказаться.

Я начала хихикать.

Бен скосил на меня глаза.

Я сжала губы и перестала хихикать.

Бенни посмотрел на Сэла и тихо произнес:

— Это дерьмо не смешно. Мы обсуждаем, мать твою, наемного убийцу.

При этих словах Сэл выглядел так, словно начал злиться, и от этого у меня перехватило дыхание.

— На кону сотни, может тысячи жизней, это лекарство наносит вред, и его хотят выпустить на рынок, Бенни. Я не занимаюсь благотворительностью, но это не значит, что не понимаю саму суть происходящего, поэтому это дело нужно делать правильно. Но это еще не все. Это для моей Фрэнки. Неужели ты думаешь, что я сделаю что-нибудь, поставив ее задницу под удар?

Я подумала, что это очень мило, и благодаря этому Сэл и Джина попали в мой список рождественских открыток (и поздравительных открыток на день рождения, и, возможно, если я смогу это провернуть, не заставив семью Бенни сойти с ума, приглашу их на вечеринку по случаю нашей помолвки).

По какой-то причине слова Сэла не показались милыми Бену.

Я поняла это, когда он спросил:

— Объясни мне.

— Что объяснить? — переспросил Сэл.

— Почему ты принимаешь участие в делах Фрэнки, — заявил Бен. — Винни давно умер, Сэл. Она больше не член твоей семьи.

Этот комментарий заставил Сэла перестать выглядеть так, словно он вот-вот разозлится, он просто выглядел взбешенным.

Нехорошо.

Я двинулась к ним, прошептав:

— Бенни… — но Сэл остановил меня.

— Она всегда будет членом нашей семьи.

— Объясни мне, — повторил Бен.

— Семья никогда не умирает, — возразил Сэл.

— Такие, как ты умирают, — парировал Бен, при обычных обстоятельствах этот обмен репликами был бы не опасным. Такой обмен мог бы даже быть позитивным в смысле того, что мы наконец-то все выясним, что-то вроде исцеления.

Но в данном случае, было бы завершение конфликта, если бы один из двоих не был бы боссом мафии.

— Ты не понимаешь, — отрезал Сэл, его бешеный гнев искрил в воздухе, — потому что у тебя было все, чего не было у нее, когда ты рос. И если ты не найдешь способ дать ей все, значит, ты не тот мужчина, который ей нужен. Не тот человек, каким я тебя представлял. У нее не было настоящего отца, ему было на нее наплевать, и я, — он снова ткнул большим пальцем себя в грудь, — понимаю это.

От этой новости (глубоких, душераздирающих слов Сэла) у меня перехватило дыхание, я таращилась на него, глаза внезапно наполнились слезами, а он продолжал говорить:

— У тебя было все, когда ты рос, Бенито Бьянки. Когда у тебя этого нет, ты ищешь это счастье и молишься Христу, чтобы поиски не затронули всю жизнь, оставляя