Рыжий и черный - Татьяна Лаас

среди керов смертность станет уменьшаться. Уже не была популярной у детей игра в похороны — Вики никогда в такое не играла, а вот мама и бабушка частенько рассказывали о подобном. Мама вспоминала, что у её кукол было два набора платьев для траура и полутраура, не говоря уже о лентах, шляпках и траурных покрывалах на кукольную мебель, и даже траурные накидки на лошадей игрушечной кареты. Вики как-то лазила тайком на чердак в доме дедушки, где в огромном сундуке хранились мамины игрушки. Куклы в траурных нарядах и с улыбчивыми при этом лицами её сильно напугали — в её окружении тогда еще не было смертей. И дедушка, и бабушка, и ушедшая вслед за ними мама умерли, когда Вик была уже достаточно взрослой. Когда-то игры в смерть были обыденностью, особенно в жизни девочек. Возможно, когда-то и Полли с Ноа играли в похороны, что и случилось сегодня в парке.

Вики спешно прижала к себе ничего не понимающих девочек и громко, жарко зашептала:

— Никто больше не умрет в семье… Никто-никто-никто… Прошу, не играйте больше так, как сегодня в парке… Пожалуйста…

Ни Ноа, ни Полли не поняли, почему она расплакалась, но горячо пообещали, что больше так не будут. Просто на всякий случай. Нерисса Эйр при этом хмурилась и не понимала, как пропустила такую игру. Она побоялась в этом признаться, промолчав; лера Виктория не стала ей ничего выговаривать.

Игра в кубики не задалась, и Вик не знала, как исправить ситуацию, но тут в детскую поднялся Джон, сообщая, что пришел адер Дрейк с воспитанником. Девочки тут же забыли кубики и помчались вниз, опережая Вик. Полин дружила с Альком с момента освобождения из катакомб, а вот когда с ним так успела подружиться Ноа, было не совсем понятно. Впрочем, Полли рассказывала, что Ноа одно время жила в приюте, точнее делала вид, что там живет.

Вик поднялась с ковра, на котором сидела, играя с девочками и направилась вниз, встречать Дрейка. Нерисса Эйр спешно принялась собирать в корзину расстроивший всех конструктор. И все же, как она пропустила игру в похороны?! Она с девочек почти не спускала глаз, слишком напуганная их прошлой проделкой с побегом из дома. Эйр нахмурилась — пожалуй, она все же расскажет об игре Поттеру. Этот солидный, уверенный в себе мужчина перестал её пугать, даже чуть-чуть заинтересовал, когда организовывал поиски девочек. А как он ругался с полицией по телефону, когда констебли отказывались принимать заявление! А еще он умел успокаивать, и в его объятьях не было неловко. Эйр кивнула своим мыслям — она обо всем расскажет Поттеру.

Дрейк, привычно в белой сутане, ждал в дневной гостиной, в которой еще стояла неубранная праздничная нелида. Её будут убирать сегодня вечером — традиция. Он замер у дерева, рассматривая его с легкой улыбкой на губах — украшения в виде конфет и пряников остались только на макушке дерева, куда руки девочек не смогли добраться. Полли и Ноа чуть-чуть засмущались и замерли у двери гостиной, переглядываясь с Альком. Кажется, они все же боялись Дрейка. Скорее всего из-за сутаны. Вик заметила, что в руках у Дрейка была вместительная дорожная сумка. Сердце молодой женщины тревожно сжалось — кажется, она слишком поздно вспомнила о друге: его опять куда-то зовет долг. Она поняла, что пришло время прощаться. Только… Он же не возьмет с собой в дорогу Алька? Тот не малыш, конечно, но все равно.

— Добрый день, Дрейк и Альк, — старательно приветливо сказала Вик, заставляя себя улыбаться. Альк оробел и попытался спрятаться за спину Дрейка, но тот не позволил — он положил руку ему на плечо в жесте поддержки и поздоровался:

— Добрый вечер, Виктория. Мне сегодня днем телефонировал Эван — он предложил Альку пожить у вас, пока я буду в отъезде. — Он неожиданно добавил: — я еду на фронт, там не место детям.

— Конечно, — тут же согласилась Вики, пытаясь не думать, куда направляется Дрейк. Ей нельзя о таком спрашивать — она знала про ожившее проклятье ничейной земли. Брендон с Марком тоже едут бороться с ним. Дрейку сложнее — он инквизитор-дореформист. Он отвечает за Аквилиту и Вернию, но обитель Владыки дореформаторов находится в Ондуре. Дрейка могут послать защищать Ондур, а не Вернию. Он может оказаться по другую сторону фронта, и это страшно. О таком нельзя спрашивать — это причинит им обоим ненужную боль. Служение не выбирают, Дрейк привык сам нести свой священный треугольник, нельзя портить минуты расставания ненужными словами. Даже думать о том, что он будет делать, если столкнется с отцом Маркусом или Брендоном лицом к лицу на фронте, нельзя. Это предает их дружбу. Она заставила себя безмятежно добавить: — Девочки будут рады. Втроем им будет веселее.

Ноа громко восторженно заорала:

— Йухуууу! — она бросилась к Альку, хватая его за руку: — пойдем! У нас есть новая игрушка — уточка! Уговорим нериссу Эйр пойти на пляж?

Вик ничего не успела возразить, как этот черный ураган утащил прочь Алька и Полли. Дрейк проводил их теплым взглядом — Альк даже не подумал остановиться и попрощаться. Он сирота, привыкший сам за себя отвечать и расставаться легко, не задумываясь.

Дверь с грохотом закрылась за ними. Правда, через секунду она открылась — Ноа засунула в щель свою голову и сообщила громким голосом:

— Купаться не будем — холодно! К утке привяжем веревку, чтобы её можно было вытащить из воды. А еще Альк сказал, что будет ждать. А еще он хочет реветь, но я не дам! — она снова закрыла дверь, не давая Дрейку и Вик вмешаться. Дрейк рассмеялся и повернулся Вик:

— Все же дети — это чудо.

Вик с тревогой вспомнила, что у него появилась невеста, и, быть может, скоро будут и свои дети… Наверное, стоит предложить оставить Алька у себя навсегда. Опережая её тревожные думы, Дрейк мягко сказал:

— Мне крайне неудобно, что я вас обременил заботой о мальчишке. Он хороший, хоть и шебутной. Я надеюсь, что Альк не причинит вам лишних хлопот, и еще… Я предупредил адеру Вифанию: если у вас возникнут трудности с Альком, она готова в любой момент принять его обратно в при…

Вик оборвала его:

— Дрейк, как называется грех излишней вежливости?

Он вместо ответа сорвал с ветки нелиды, тут же щедро осыпавшейся на пол серебристыми хвоинками, карамельку-тросточку и задумчиво принялся грызть её кончик.

— Дрейк?

Он усмехнулся и признался:

— Неприятно осознавать, что вместе с грехом гордыни я еще страдаю