Скрытое во мне - Саша Зеркальный

— Хочешь, научу делать минет? — прошептал он и опустил мою руку к своему члену.

— Хочу, — улыбнулся я в ответ и вновь припал к его губам, совершенно позабыв про тревоги и волнения, подругу, ушедшую неизвестно с кем и куда, а главное, страхи, сковывающие до этого сознание стальной цепью, не позволявшие вдохнуть полной грудью и вкусить то, что опорочил один человек.

— Во сколько ты вчера уехал? — спрашивала на следующее утро Тая громко, чтобы слышал не только я, но и друзья.

Мы стояли, как водится, в курилке, что находилась возле университета, несмотря на сырость и туман, и тянули неизменные сигареты в компании таких же противников здорового образа жизни. Я был в той же одежде, в которой поехал гулять накануне, а вот Тая — в свежей. Из чего можно было сделать вывод, что она или успела заскочить переодеться перед парами, или вовсе ночевала в общежитии.

— Или у Костика провел ночь? — не позволила она дать мне ответ, задав вопрос снова.

Ростислав закашлялся, словно подавился дымом, прекрасно поняв, на что делает намеки Таиса. Яна смущенно опустила глаза, сжав пухлые губы в одну полоску, и дернула подругу за рукав черного стильного пальто.

— У Костика, — спокойно ответил я, глядя ей прямо в глаза. — А ты разве не с Андроном ушла? — поднял я одну бровь и с удовольствием затянулся сигаретным дымом.

— Он до такси проводил. Ты же меня бросил, — плевалась ядом девушка, совершенно забыв, где мы находимся.

— Погодка отстой, — вклинился Ростик, снова откашлявшись, — достали эти туманы, правда?

— И не говори, — кивала Яна, поглядывая на нас испуганными глазами, — скорей бы уже закончилась эта проклятая осень.

— Кто же из вас в пассиве был? Ты? — не обращала на них внимания Тая и даже забыла про сигарету, тлеющую в пальцах.

— Не ревнуй, детка, — осклабился я, затянулся в последний раз и щелчком выбросил окурок в урну. — Мы же только друзья, не забыла?

Подмигнув ей, я кивнул приятелю, и мы направились обратно к университету. Даже представить боюсь, какими проклятиями меня осыпала девушка, что чувствовала в тот момент, но я ни разу не оглянулся на нее, продолжая топать по мокрой дорожке к центральному входу главного здания.

— Нифига вы… — начал Ростик одно, но выдал другое. — Я думал, она тебе в глаза вцепится!

— Да. Мне тоже казалось, что еще чуть-чуть и затыкать ее нужно будет кулаком.

Мои шаги были заметно шире по сравнению с шагами друга, который уже несколько запыхался, пытаясь догнать меня, поймавшего волну злости. Я терпеть не мог выяснять отношения на публике и уж тем более касаться каких-то интимных тем. Но, спасибо большое Таисе, наш маленький круг друзей узнал то, что мне не особенно хотелось обсуждать.

— Это вы типа расстались? — догонял меня Ростик, параллельно задавая вопросы.

— А мы типа встречались? — зло бросил я, поднимаясь по широким ступеням университета.

— Ты же понимаешь, что ее слова о сексе по дружбе пустой звук?

Я усмехнулся в сердцах. Нет, я этого не понимал. Как тогда, так и теперь я не умею читать между строк и не понимаю намеков. Если мне сказали, что любви нет, значит, так и есть. Если не обозначили наши границы дозволенного, значит, я могу делать что хочу. Иными словами, мне нужно четко и ясно говорить: «Феликс, мы встречаемся не только для интима, а с долгоиграющими намерениями, вплоть до “любви до гроба”». Возможно, я слишком прямолинейный и по жизни мне это не особенно помогало, но иначе никогда не получалось.

Оглядываясь на этот конфликтный момент теперь, я, возможно, поступил бы более деликатно как накануне вечером, так и на утро следующего дня. Но тогда я разозлился на Таю, потому что она узнала обо мне пикантную информацию и тут же ее разболтала всем друзьям. Если бы у меня был другой характер, я мог стушеваться, испугаться, забиться в угол и слезно оправдываться, отнекиваться, но этого не случилось. Наоборот, во мне крепла уверенность в том, что я способен написать буквально на лбу о сексе с парнем и вызывающе вопрошать у любого недовольного: «Ну и что ты мне сделаешь?!»

— Значит, расстались, — кивнул я, направляясь в конец очереди, растянувшейся вдоль стойки гардероба. — Жалко, конечно, но, может, и к лучшему.

Ростик стянул с себя куртку и пристроился рядом со мной, расправляя капюшон чересчур старательно и почему-то покрываясь румянцем, заметным и ярким на бледных щеках. Он воровато осмотрелся, словно боялся, что его могут услышать, и взглянул на меня исподлобья:

— Ты правда у парня ночевал?

— А ты хотел к нам присоединиться? — с сарказмом спросил я, выгнув одну бровь.

— Просто интересно стало, — совсем покраснел парень. — Я не скажу никому, ты не переживай, — лепетал он еле слышно, на что я покачал головой.

— Меня это абсолютно не волнует. Не парься.

Наглая ложь. Напускная бравада. Не знаю, как повел бы себя, если бы друзья оказались гомофобами. Если бы понесли дальше. Если бы засмеяли. Мне вообще в этом плане очень повезло с окружением, потому что никто и никогда не ставил меня в неловкое положение из-за ориентации. А может, это просто я такой человек, которого бесполезно стыдить, пытаться приструнить или что-то доказывать. В любом случае подруги для секса в тот момент я лишился раз и навсегда. Она затаила обиду и прежней дружбы между нами больше не стало. Зато с Ростиславом я начал видеться чаще, и наши вечерние посиделки под пиво превратились даже в какую-то обыденность.

Я не тот человек, который будет сидеть дома и зубрить пройденный институтский материал в унылом одиночестве квартиры, полной тишине и с дополнительными берушами, чтобы, не дай бог, кто-то побеспокоил. Со школы новый материал давался легко, я запоминал сказанное на уроках быстро и дома ничего не учил. В своей новой, самостоятельной жизни я хотел поступать так же и был уверен, что преуспею, как и прежде. Но на смену дождливой осени пришла холодная зима, и вставать по утрам стало совсем невмоготу не говоря уже, что после прогулов запоминать мне было нечего, нагонять материал самостоятельно, естественно, никто не собирался, но, вдохновленный своей