Игра. Вторая жизнь - Екатерина Лебецкая

готовые на все, надоедали — прогонял, не обращал внимания — сидели тихо рядом. Бельчонок первая, которая не плясала под мою дудочку, первая, которая осталась при своем мнении. Это достойно уважения. Но что мне с этим делать? Она слишком своевольная. А я не могу позволить, чтобы она что-то такое выкинула, что поставит меня в неудобное положение. Я всё-таки Рома Ветров, не может девчонка вертеть мной.

— Молчишь?… Правильно. Думаю, мы всё обсудили. Мне пора домой. — она направилась к дверям, но я не собирался всё так оставлять, поэтому преградил ей путь.

— Не всё, Бельчонок. Ты никуда не пойдешь пока, мы не решим, как нам быть дальше.

— Ром, мы всё решили. Ты садишь свою Алину… Так её вроде зовут?… Извини, если ошиблась, ты просто не представил меня своим друзьям. Застеснялся?

— Нет…

— Не важно. Так вот ты садишь Алину в свою дорогущую машинку, и вы едете веселиться, а я в такси и в общагу. Мне надо до двенадцати вернуться или буду на улице ночевать.

— Я тебя отвезу.

— Нет… Давай заканчивать эту игру. А то ерунда какая-то получается. Я сейчас уйду и хватит с нас этих отношений.

Вот не удивила, прям ждал, когда это скажет. Только я никуда тебя не отпущу, потому что хочу. До одури хочу. Вот такую хочу — раскрасневшуюся от гнева, с взъерошенными волосами, с огнем в глазах. Хочу ее прям сейчас. Горю весь. Сгораю. Вроде только смотрю на моего Бельчонка, а завожусь не по-детски, коротит всё тело. Волосы, глаза, губы, шея, грудь, живот… хочу прикоснуться к этой обнаженной полоске тела…бедра, ноги. Идеальная. Как спелая вишня. Маленькая, но вкусная. Хочу попробовать её кожу на вкус. Сладкая. Уверен, что сладкая. И только моя. Не подпущу никого. Буду первым. Почему-то не сомневаюсь в том, что у Бельчонка никого не было. Я буду первым. От этой мысли накрывает ещё одной волной желания. Бл*ть. Если не дотронусь до её разорвёт нахрен. Пусть кричит, пусть ругает, пофиг. Мне до зарезу требуется разрядка.

Подхожу и нагло обнимаю. Ближе, еще ближе прижимаю её к себе. Мало, мне слишком мало её. Хочу чувствовать ее каждой клеточкой. Зарываю лицо в её волосах, вдыхаю аромат, руки гладят нежную бархатистую и такую холодную кожу под топом, губы скользят по виску, щеке к её губам. Мягкие теплые. Легкое, невесомое касание. Хочу большего, не могу остановиться. Знаю, что напугаю, но не могу ничего с собой поделать. Втягиваю ее нижнюю губу в свой рот и посасываю ее, а затем мой язык скользит в ее рот, ласково изучая его. Бельчонок вцепляется в мои руки, пытаясь оттолкнуть меня. В ответ на это я лишь углубляю поцелуй. Напираю, давлю, хочу полностью завладеть ее. Охренеть, просто охренеть как. Тело трепещет, голова кругом, между ног пожар и боль, от которой подкашиваются ноги. Безумие затапливает мое сознание.

— Бельчонок, ты не уйдешь от меня, потому что я тебя хочу.

Глава 9

Катя

— Останови, пожалуйста.

— Мы еще не приехали. Что случилось?

— Мне нужно на воздух.

— Тебе плохо? — в голосе мелькнули нотки тревоги, но на лице спокойствие и уверенность.

«Умеет держать лицо» — вроде так говорят. Про этого парня точно можно так сказать. Он всегда невозмутим внешне. Только голос и взгляд иногда выдают его истинное состояние.

Например, когда он называет меня «Дикаркой», я улавливаю его презрение, когда я всучила ему в руки свою байку в випке, в глазах было раздражение, когда он предложил отвезти домой, от него веяло беспокойством. Но эти эмоции невозможно увидеть, можно только почувствовать. Он не орет, не сжимает кулаки, не устраивает разборок и драк. Расслаблен, рассудителен, уверен в себе, умен, молчалив и равнодушен. Демьян — это спокойствие. Но его спокойствие пугает, не меньше, чем бешенный нрав его брата.

Ветровы очень похожи внешне, на разные по характеру.

Демьян — лёд, Рома — пламя.

Демьян — гладь озера, Рома — лава вулкана.

Демьян — удав, Рома — тигр. Оба грациозны, красивы, опасны.

Братья Ветровы — доминирующая элита нашего университета.

Они оба доминировали и надо мной, но по-разному: Демьян как взрослый над ребенком, Рома как хищник над жертвой.

Перед Дёмой я могла быть слабой как сейчас, не боясь быть съеденной, уничтоженной. Он мог поругать, назвать глупой, осудить, оскорбить, но за дело.

Хотя в данный момент я чувствовала от него заботу, беспокойство.

— Подожди минуту. Тут нельзя останавливаться.

Демьян буквально через минуту действительно останавливается на автобусной остановке. Выпрыгивает из своего джипа, открывает дверцу с моей стороны, помогает мне выйти и сесть на скамейку. Меня штормит, поэтому Демьян придерживает меня за локоть.

— Все в порядке. Меня просто укачало. — оправдываюсь я.

— У тебя такое состояние с клуба. Тебя в клубе укачало? — парень очевидно не верил моим объяснениям.

— Ты поэтому вызвался меня отвести в общагу? — меня это действительно интересовало.

Когда я вышла с кабинета Ильина, где мы с Ромой выясняли отношения, Демьян подошел ко мне, отдал кофту и предложил отвезти домой. Меня очень удивило это предложение, ведь я никогда не ожидала от него помощи. Но он вызвался мне помочь и уже второй раз за вечер.

Парень не ответил, только кивнул.

— Я немного перенервничала. — предприняла вторую попытку объясниться.

— Дикарка… — это слово прозвучало, как приказ перестать хитрить и притворяться. — Тебе Рома что-то сделал?

И что ответить?

Нет.

Нет, точно нет. Он не сделал ничего, чего я сама не хотела. Он целовал, я отвечала на поцелуй. Он обнимал, я прижималась к ему еще сильнее. Даже когда он усадил меня на стол, я не оттолкнула его, а, наоборот, обхватила ногами и притянула еще ближе к себе. Мои руки блуждали по его горячей груди и спине, точно также как его руки обжигали кожу по всему моему телу. Его губы оставляли ожоги на щеках, шее, плече… И спустились бы еще ниже, если бы не сработал будильник, который я наставила, чтобы успеть вернуться до закрытия общаги. Но не это всё-таки заставило меня окончательно прийти в себя. Сигнал будильника только на секунду оторвал нас друг от друга, но этой секунды хватило, чтобы я увидела его глаза. Глаза вот что стало ушатом холодной воды, который вернул меня в реальность. В его глазах была похоть. Ни страсти, ни любовании, ни интереса, ни нежности. Только похоть. Какая-то дикая, необузданная, грязная. Он целовал не меня, он утолял своё желание. На моем месте могла быть любая девушка.