История спасения - Елена Другая

— У меня мало времени, — холодно бросил ему Стефан. — Я принес вам презент, как и обещал. Держите.

Он поставил бутылку на столик, а сам бросил хищный взгляд в сторону шкафчика со стеклянными дверками, в котором, по виду, хранились крема и мази.

— О, огромное вам спасибо! По рюмочке?

— Не откажусь.

Стефану совершенно не хотелось пить самогон, но было крайне необходимо раздобыть вазелин, и он надеялся, что Менгеле на что-либо отвлечется, а ему в это время удастся позаимствовать пару баночек. Попросить вазелин он не решался, зная, что проницательный доктор далеко не идиот, и мог вполне догадаться о зловещих замыслах офицера в отношении так хорошо ему знакомого молодого и симпатичного еврейского юноши.

Тем временем Менгеле, словно фокусник, извлек из выдвижного ящика стола две рюмки и тарелку с нехитрой закуской. Они выпили, разумеется, за победу Рейха.

— Как самочувствие? — поинтересовался доктор, смачно хрустнув соленым огурчиком.

— Голова болит, — признался Стефан, так как нужно было потянуть время.

Он сел на табурет, снял головной убор и продемонстрировал ему свою огромную шишку от удара лампой. Менгеле тут же раскудахтался и распереживался.

— И как это вас угораздило, голубчик, скажите мне?

— Я стукнулся головой о дверку антресоли.

— Два раза подряд? — лукаво поинтересовался Менгеле, ощупывая голову офицера своими ловкими пальцами. — Здесь две шишки! Это больше мне напоминает удары каким-либо тупым предметом.

— Слушайте, Менгеле, — перебил Стефан, — признайтесь, вы в своей жизни хоть кого-нибудь вылечили? Хотя бы одного человека? Или вы только и делаете, что занимаетесь своими научными экспериментами?

— Конечно же, вылечил! — тут же вскипел доктор, разозлившись, что кто-то усомнился в его компетентности.

— Так вылечите тогда уж и меня! Смажьте голову, к примеру, какой-нибудь мазью, и поскорее, мне некогда! Я уже опаздываю на совещание.

— Сейчас я сделаю вам отличную примочку.

Менгеле повернулся к офицеру спиной и стал копаться в одном из своих шкафчиков. Стефан не терял времени даром. Он привстал с табуретки, приоткрыл дверку шкафа с мазями и стянул с полки три больших тюбика вазелина, которые приметил ранее. После этого он быстро сел на место и принял прежнюю позу. Менгеле повернулся к нему, держа в руках бинт, огромную склянку с какой-то жидкостью и ватно-марлевый пакет.

— Вы знаете, у меня вдруг прошла голова, наверно, самогон подействовал, — сказал Стефан поднимаясь. — Спасибо, доктор, извините за беспокойство. Увидимся за обедом.

— Но погодите… Я же обещал вам таблетки! — крикнул Менгеле ему вслед, но Стефан уже вышел из его кабинета.

В кармане лежали украденные тюбики с вазелином, и это его радовало и веселило. Все, Равиль Вальд, держись, тебе конец.

На совещании Стефан сидел в полной эйфории. В мыслях его всплывали заманчивые картины о том, как он придет сегодня вечером домой, схватит за горло этого еврейского щенка, сдерет с него штаны, засадит свой член в его узкую задницу по самые яйца и будет бесконечно трахать, трахать, трахать, сжимая рукой его тонкую шею, чтобы поганец не скулил и не дергался, пока не спустит свою сперму прямо в его тугой горячий зад. Возникшая от этих мыслей эрекция еще больше подстегивала офицера к подобным увлекательным фантазиям. Он несколько забылся, разнеженно витая в облаках. На губах его блуждала бездумная улыбка, и он бережно поглаживал ладонью заветные тюбики с вазелином у себя в кармане.

— Краузе, очнитесь!

Это шепнул ему Отто Штерн, сидящий рядом, легонько подтолкнув его локтем в бок. Стефан вздрогнул и обнаружил, что все это время он расточал свои нежные и мечтательные улыбки, глядя прямо на висящий напротив портрет великого фюрера. Учитывая, что в данный момент секретарь коменданта как раз зачитывал сводку с восточного фронта о потерях и поражениях с их стороны, Стефан понял, что выглядел в высшей степени нелепо.

Как можно более поспешно он придал своему лицу свирепое и воинственное выражение, которое гораздо больше соответствовало текущей ситуации, хотя внутри у него все тряслось от смеха. Да что с ним такое? Он вел себя, как маньяк в предвкушении грядущего наслаждения.

Он опасливо посмотрел в сторону Ганса. Тот сидел, сурово сдвинув брови, и угрюмый взгляд его не сулил офицеру ничего хорошего. Неужели коменданту уже донесли об утреннем инциденте с расстрелом коммунистов? Только не это!

— Все свободны! — громогласно объявил Ганс, поднимаясь со своего стула, и ядовито добавил: — А вас, офицер Краузе, я попрошу остаться!

Некое чувство дежавю посетило офицера. Стефан, как и вчера, тяжко вздохнул и замер по стойке смирно перед своим разъяренным братом.

8. Наказание за преступление.

— Посмотри, полюбуйся! — воскликнул Ганс, швыряя на полированную поверхность своего стола исписанный лист бумаги.

Стефан взял его в руки и стал читать. Это оказался доклад Отто Штерна о расстреле партии русских коммунистов, производившемся сегодня утром, во время которого произошел инцидент: совершено нападение на офицера Краузе. Винить Отто в этом доносе было нельзя, ведь тот лишь безукоризненно выполнял свои обязанности, а именно: сообщал о каждом известном ему происшествии в лагере, которое выходило за рамки заведенных порядков.

— Рапорт составлен просто отлично! — не без иронии одобрил Стефан, пробегая взглядом по строкам. — Без грамматических ошибок и лишней воды, все четко и ясно!

После этого Стефан не менее часа наблюдал за Гансом, который носился кругами по кабинету и красочно высказывался о всех содеянных грехах брата, припоминая их с самого раннего детства.

— Ты выжил из ума, Стефан! — орал он, прерываясь лишь на то, чтобы сделать глоток воды из стакана, который всегда стоял на столе. — Тебя же могли убить! Как тебя угораздило приблизиться к пленным, вооруженными лопатами! Одного удара хватило бы, чтобы раскроить твой череп! Тебя же инструктировали по всем пунктам, когда ты сюда приехал, и не один раз! Ты — любимец нашей мамы, она сойдет с ума, если с тобой хоть что-то случится!

— Идет война, — напомнил Стефан. — С людьми нет-нет да что-нибудь случается, если ты об этом слышал, тыловая крыса!

— ЧТО?! — взвыл Ганс. — Ты мне это говоришь? Я с тридцать девятого года служу в лагерях, ты еще тогда бегал в коротких штанишках. Нет коменданта опытнее меня!

В какой-то момент Стефану показалось, что брат его сейчас ударит. И он понял, что необходимо немедленно умерить свой пыл и пойти на мировую.

— Ладно, Ганс, хватит. Я признаю, что