Под Небом Техаса - Татум Бейли

КИАН

«Даже если в конце концов я все потеряю.

Я знаю, что никогда не потеряю по-настоящему.

Потому что у меня есть ты.»

Тогда я не был уверен, что мы понимали, какие испытания и невзгоды может подкинуть нам жизнь. Но, черт возьми, эти слова до сих пор бьют меня в грудь, как в тот первый день. Неизменные стихи, которые постепенно становятся все лучше с каждым разом, когда Трент прижимает кончик пера к бумаге.

С того момента мы вдвоем против всего мира.

Я прижимаю листок бумаги к груди, как в тот день, и листаю остальное содержимое коробки. Любовные записки, написанные на использованных салфетках, которые я не могу выбросить, как бы противно это ни было. Кусочки ниток, которые когда-то были похожи на плетеный браслет. Наши полароидные фотографии - некоторые выцвели и пожелтели по краям. Мои пальцы мгновенно соединяются с моим любимым, зажав пленку между указательным и большим пальцами. Протягивая ее перед собой, я вижу волосы Трента, более длинные, чем сейчас, и его лицо, прижатое к моему. Моя ухмылка направлена на камеру, а глаза полны любви к этому глупому человеку рядом со мной. Это был его восемнадцатый день рождения, и все, что он хотел сделать, - это сфотографироваться вместе. Момент детской невинности среди руин, которыми была наша жизнь.

Мы сфотографировались на диване Митча, на том самом, на котором сидим до сих пор. Этот диван хранит множество приятных воспоминаний о нас двоих. Украденные поцелуи, разговоры шепотом и множество вещей, о которых мы никогда не должны были рассказывать Митчу, что мы делали на нем.

Наши жизни сложились совсем не так, как мы их планировали - мечты о воспитании детей на ферме, о собаках, которые бегали бы по полям, но каждый вечер приходили в любящий дом, о горячем шоколаде перед камином и одинаковых пижамах.

Мне нужно написать ему, но я не могу понять, как это произошло. Оральная гонорея. Даже название отталкивает. Он подумает, что я ему изменил, а потом, что еще хуже, я передал ему эту болезнь. Теперь он рискует заболеть, и ему придется делать прививку. Он ненавидит уколы. Мне всегда нужно быть рядом, чтобы держать его за руку. Будет ли он по-прежнему позволять мне быть рядом с ним, зная это?

Черт возьми, я надеюсь на это.

Мой телефон в кармане спортивных шорт... Все, что мне нужно сделать, это достать его и написать ему. Попросить его встретиться со мной в нашей квартире. Не думаю, что смогу сделать это в присутствии Митча. Унизительность ситуации и так ужасна, а от одной мысли о присутствии зрителей, даже тех, кого я считаю отцом, у меня сводит ладони. Митч будет так разочарован во мне. Но ведь честность - это главное, верно?

Киан: Ты можешь прийти в квартиру? Нам нужно поговорить.

Наверное, я мог бы сказать что-нибудь, чтобы уверить его, что все в порядке, но из-за того, что мой мир словно разваливается, у меня нет сил лгать.

Не ему.

Трент: Да, все в порядке?

Нет, не все, черт возьми, в порядке.

Киан: Да, все в порядке. Заехать за ужином?

Трент: суши?

Киан: Отлично, будь осторожен.

Трент: Я буду. Я люблю тебя.

"Я люблю тебя", - шепчу я в пустоту квартиры, подавляя рыдания, которые пытаются захватить меня в свои тиски. Если я позволю себе сломаться сейчас, то не смогу сказать ему об этом. В итоге я упаду на колени у его ног и буду рыдать до тошноты, а это не пойдет на пользу никому из нас.

Трент стучит в дверь квартиры, и поскольку последние десять минут я стоял возле нее, ожидая его прихода, я сразу же открываю. Темные глаза, которые я так люблю, обрамленные темными ресницами, делают его красивым в хороший день. Добавьте к этому легкую рельефность рук, которые он приобрел в результате ручного труда, и у меня возникает искушение наброситься на него прямо здесь, в проеме коридора, к черту соседей. Он наклоняется для поцелуя, и я в последний момент успеваю отвернуться. Даже если он уже заражен, я не хочу усугублять ситуацию. Его теплые губы прижимаются к моей щеке, затем он проводит носом по моей щеке и по переносице к другой щеке, где целует еще раз. Движения такие мягкие, нарочитые и чувственные, что мне хочется плакать, а еще - поправить член в штанах. Мое тело не знает, как реагировать.

Я отстраняюсь и впускаю его в квартиру. Он ставит еду на стол, а я беру для нас напитки. Как я уже делал бесчисленное количество раз. Это вторая натура - заботиться о Тренте, сколько бы раз он ни требовал, чтобы он все делал сам.

Он уже снимает крышки с тарелок с суши, когда я сажусь рядом с ним и ставлю его напиток на подставку. Я чувствую, как он смотрит на меня, пытаясь понять, почему я хочу, чтобы он пришел сюда, когда мы жили исключительно у Митча. Мне больно, что он здесь, как будто это старые добрые времена. И я знаю, что он меняется. Я вижу это по тому, как он начинает каждый день с благодарностью. Он так отличается от того человека, который был той ночью, и от того, кем он собирался стать.

— Итак - говорит он.

Я кручу пальцами на коленях, замирая. Смотрю на еду, вместо того чтобы признать его попытку начать разговор. Он взял калифорнийские роллы, острые роллы с тунцом и даже один из моих любимых...

— Ты собираешься сказать, зачем ты меня сюда пригласил, или будешь продолжать пялиться на еду и избегать меня? - обида в его голосе заставляет меня повернуть голову в его сторону, увидеть легкую борозду на его бровях и опущенный угол губ. Он выглядит грустным, но разве он не знает, что то, что я собираюсь ему рассказать, разрывает меня изнутри? Я не хочу, чтобы он смотрел на меня по-другому. Я не могу вынести этого от него.

Слова застревают у меня в горле, и я пытаюсь прочистить его, чтобы вытолкнуть их наружу.

— Скажи мне, Ки, что случилось? - умоляет он. — Я тут с ума схожу

Я вытираю липкие ладони о штаны и глубоко вдыхаю, а затем выдыхаю воздух через сжатые губы.

— У меня ИППП - быстро говорю я и отворачиваюсь от него. Я не хочу видеть, как на его лице отражается отвращение.

— И